Попала, или Форс-мажор!

– Лежи, сейчас сделаем обезболивающий укол, – доктор вколол лекарство в капельницу. – Тебя нашла твоя подруга, чуть живую, в музее античных развалин. Медики тебя едва вырвали из рук смерти, ты уже одной ногой была на том свете. Когда твоё состояние стабилизировалось, тебя перевезли в Москву, ты пробыла в коме восемь дней, – объяснял он, а у меня от его слов глаза на лоб лезли. Какая кома? Я была в другом мире! И что значит «добро пожаловать домой»? Я не хочу! Меня там Рейнольд ждёт. Кустодий давно бы меня на ноги поставил.

– Кажется, я чего-то не понимаю, – сказала хриплым голосом. – Как я здесь оказалась. Ведь я была в другом мире?

Медсестра и доктор многозначительно переглянулись.

В комнате повисло напряжение.

– Не волнуйся, сейчас подействует лекарство, а потом с тобой поговорит психиатр, – спокойно проговорил доктор и пустил мне ещё какое-то лекарство в катетер.

– Мне не нужен психиатр – запротестовала я. – Я хочу вернуться обратно, меня там ждут.

Мама закрыла рот рукой и расплакалась, с жалостью на меня смотря.

– Всё будет хорошо, милая, тебя вылечат и всё будет как раньше, – успокаивала она, поглаживая меня по голове.

– Но я не хочу… – начало было я говорить. Однако силы меня оставили, веки потяжелели, и я отключилась.

Сколько я спала, не знаю, но перед тем, как открыть глаза, услышала разговор.

– Даже недельная кома – это не шуточки. Она была истощена, физическое состояние мы ей поправим, а вот с психиатром ей придётся пообщаться. Не надо его бояться. Поговорит, выпишет успокоительных, и со временем всё встанет на свои места. В мозгу никаких изменений нет, это посттравматический синдром, не волнуйтесь, – заверял доктор.

– Спасибо, доктор, – это мама.

– Посттравматический синдром может затянуться? Она долго будет чокнутая? – спросили голосом сестры.

Вот спасибо, дорогая сестрица!

– Ей просто надо дать время, – ответил врач, и я услышала удаляющиеся шаги.

Я всё ещё не открываю глаз, может, ещё что-нибудь интересное о себе узнаю.

– Рада что-то утаивает, ведь не может быть, чтобы расстались на мгновение, и затем она нашла её в таком состоянии, не слышала не криков ни шума, – ворчит моя сестра. – Хорошо хоть догадалась медиков вызвать.

Открыла глаза, посмотрела вслед уходящей сестре. Она ничуть не изменилась, а ведь меня не было почти два года. Неужели всё это был только сон? Если да, то у меня богатая фантазия, очевидно, что мне не педагогику надо изучать.

Какой ужас!

Если здесь прошла неделя, то мне надо сдавать экзамен по педагогике, иначе меня отчислят из универа.

Увидев, что я сморщилась, подошла взволнованная мама.

– Лейра, тебе больно? – заботливо спросила она.

– Нет мам, всё хорошо, вспомнила, что меня ждёт экзамен по педагогике.

– Слава богу! Вернулась моя дочь, – с облегчением вздохнула мама. – Я уж было заволновалась, когда ты стала рассказывать про другой мир. Грешным делом подумала, вдруг ты действительно умом тронулась. Если помнишь про зачёт, значит, всё становится на свои места.

– Меня долго здесь будут держать? Я хочу домой.

– Не знаю, но дома ты пробудешь ещё долго: у тебя переломаны рёбра, ключица. Тебе сделали четыре операции, у тебя было внутреннее кровотечение, твои кости ног были переломаны, тебе вставили вместо костей пластины, вообще собрали по частям. Одну твою ладонь оперировали четыре часа, пока собрали по косточке. Часть фаланг пальцев сохранить не удалось, их заменили металлическими, так что тебя ждёт долгая реабилитация.

– Бедная Рада! Она, наверное, ужасно перепугалась, увидев меня в таком состоянии.

– Она чувствует себя виноватой, ещё Кира на неё напала со своими обвинениями. Может, так защищает, а за обвинениями прячет свой страх за тебя. Ты ведь знаешь, сестра тебя любит, только таким странным образом выражает свою любовь.

– Но при чём здесь Рада? Ей, бедной, досталось больше всего. Мало того, что меня нашла в таком состоянии, так ещё её же и обвинили, – возмущаясь, поёрзала на постели. По телу разрядом электричества прошла боль. Уф-ф, как больно. Пока не шевелюсь, кажется, что всё нормально.

Увидев моё перекошенное от боли лицо, мама сразу нажала на кнопку и вызвала медсестру.

– Потерпи, милая, сейчас тебе впустят обезболивающие, – гладя по волосам, успокаивала она.

На вызов прибежала медсестра и впустила мне обезболивающие и успокоительные.

– Сейчас боль пройдёт, ты уснёшь, а я сбегаю домой. Переоденусь и принесу тебе твой любимый борщ, хорошо?

– Мам, отдохни. Я никуда не убегу, буду спокойно спать, видишь здесь за мной ухаживают, – велела усталой маме. Опять я ей доставляю кучу забот и нервотрёпки. – Давай сделаем так. Когда я проснусь, позвоню тебе, и ты придёшь, хорошо?

– Во-первых, у тебя нет телефона, во-вторых, как ты собираешься его взять в руки? На руки то посмотри, обе забинтованы.

Посмотрела на руки, одну могла поднять, но она загипсована до кончиков пальцев, другой могла бы провести пальцем по экрану, да и только, взять – без шансов.

Лекарство начало действовать. Я зевнула, глаза сами собой стали закрываться.