Попала, или Кто кого (СИ)

— Разве в больнице можно готовить еду на плитке, пусть и переносной? Это же противоречит правилам пожарной безопасности.

— Ну ты и заебушек, Светлана Васильевна, слов нет. Позвони главврачу и пожалуйся, но только после того, как поедим.

— Не называйте меня так.

— Ну если ты заебушек, что поделать.

Волков достает из холодильника свежие огурцы на тарелке, банку с капустой и подает мне нож.

— Нарезай овощи. Я быстро за посудой. И не вздумай уходить, не будь такой трусихой.

Не знаю какая там трусиха, но теперь уходить я не собиралась. Я откровенно пялюсь на плиту, на которой стоит одна сковородка с жареным картофелем, и другая чуть поменьше с кусочками жареного мяса. Кажется, я закапала слюнями весь свой костюм, но как по-другому, когда на плите стоит такая еда и этот изумительный запах?! Да… вот так люди и продаются за еду, пришла к выводу я, нарезая свежий огурец, заодно и свой указательный палец…

Глава 20

Сказать, что больно — ничего не сказать! К счастью, половину пальца я себе не оттяпала, порез глубокий, но не смертельный. Вот только такое ощущение, будто из меня вытекает литр крови, причем очень быстро! Сильно сжимаю ладонь и в панике оглядываюсь по сторонам. Бред какой-то, ни единой салфетки, чистой бумаги, полотенца или хотя бы тряпки. Да у него даже стол чистый, только стопка с историями болезни, да и та аккуратно лежит. Разве у врачей, тем более у заведующих отделением бывает такой порядок?! Блин, о чем я думаю? Стою как кретинка со стекающей на пол кровью, и осознаю, что все здесь сейчас заляпаю, но тут мой взгляд падает на принтер с бумагой. На автомате подбегаю к нему и хватаю бумагу. Руку не разжимаю, чтобы еще больше не заляпать все вокруг и, присев на коленки, принимаюсь оттирать кровь с пола второй рукой.

— Ептель-моптель, что за хрень?!

Поднимаю голову на вошедшего в кабинет Волкова с посудой в руках и, глядя на его растерянное лицо, осознаю, что надо было сделать! Идиотка! Всего лишь выйти в процедурный кабинет, обработать и заклеить порез. И только потом вернуться, и вымыть чертов пол! Да что со мной творится?!

— Извините, я тут испачкала вам немного… или много. Я все уберу, — тараторю я, вскакивая с колен. — Я быстро вернусь и все вымою.

— Да стой ты, — резко произносит он, и через какое-то мгновение подает мне кусок бумажного полотенца. Вот где он его взял? — Иди в сестринскую промой руку, я сейчас приду, — оборачивая мою руку бумажным полотенцем, уже мягче добавляет он.

— Я сама.

— Сама ты бы сейчас пол намывала. С головой у тебя все же реально проблемы, Света, — ни капли шутки и сарказма в его голосе сейчас нет. Он действительно думает, что я чокнутая. Что в общем-то недалеко от правды. — Иди, чего ты стоишь?

— Иду.

На самом деле я даже руку промывала не сама, по сути, это делал он. Да уж, вот тебе и будущий врач, и типа действующая медсестра. Это даже не позор, это хуже. У меня наступила такая апатия, что мне было уже совершенно все равно, что обо мне подумают, не говоря уже о том, что сделают. Тридцать шесть лет… это же совсем не много, а если быть точнее, наверное, мало для заведующего. Разве я могу представить себя такой через пятнадцать лет? Нет, мне это не светит, как бы я ни старалась. Характер не тот, нет хватки. Вообще ничего нет.

— Долго будет заживать. Мало того, что рабочий палец, так еще и на сгибе. Постарайся не мочить, купи напальчник, очень удобно. У нас здесь, к сожалению, нет. Свет, ты меня слышишь?

— Слышу, спасибо.

— Ты готовить что ли не умеешь? Бабка тебе никогда не давала в руки нож, а ты побоялась об этом сказать?

— Умею, конечно. Это же первая женская обязанность. Просто я… на еду засмотрелась, вот и попала по пальцу. Все очень аппетитно выглядело, а я все же есть хочу. Да и вообще такое вредное и вкусное не привыкла есть, капающие слюни помешали… рационально мыслить, — на мои слова Волков лишь улыбается, и нет, не злобно, я бы даже сказала по-доброму что ли.

— Пойдем поедим, пока не остыло.

И все-таки еда — это что-то сродни наркотика. Я забыла о своем двойном позоре, как только проглотила первый кусок мяса с картошкой. Жизнь как-то заиграла по-новому. Когда я до предела забила свой желудок, вообще все показалось вдруг такой ерундой. Что самое удивительное, мы с Кириллом Александровичем вполне нормально разговаривали. Да, вопросы о бабушке мне не нравились, но он не старался меня задеть, наоборот, впервые показался мне вполне дружелюбным. Он даже не ерничал, ну почти.

— Только не надо считать ее монстром, она просто специфический человек, но она меня любит. Я точно это знаю.

— Это как посмотреть. Ты действительно думаешь, что она даст снять тебе комнату и спокойно уйти из дома?

— Спокойно нет, но что она сделает, если я заплачу хозяевам?

— Ну ты же сама сказала, что из общаги тебя выгнали из-за нее. Что мешает ей сделать тоже самое, только со съемной комнатой?

— Я не хочу об этом говорить. Спасибо, это было очень-очень вкусно. Просто нереально вкусно.

— Рад, что ты получила гастрономический оргазм. Это, наверное, первый в твоей жизни, — похвалила?! Вот и получи, Света!