Попала, или Кто кого

— Все правильно, Светлана: хроническая тофусная подагра. Продолжай, — были бы дома — уже точно запустила бы подушкой. Он самым настоящим образом надо мной издевается.

Отворачиваюсь от его улыбающейся физиономии, и выбрав точку в конце зала, продолжила тараторить ответ.

— И все?

— А что еще?

— Ну как купировать обострение хронического подагрического артрита ты нам все правильно рассказала, а как же лечение в межприступный период?

— В билете нет такого вопроса, вот я и не продолжала.

— Или просто не знаешь, как лечить подагру вне приступов?

— Знаю, — собрав всю свою выдержку, уверенно ответила я. Ну подожди, получишь ты пересоленый борщ.

— Тогда рассказывай, Светлана.

Снова начала тараторить, и снова Кирилл меня прервал.

— Диета — это замечательно, только переходи к основному лекарственному средству.

— В межприступный период назначают ингибитор ксантиноксидазы — аллопуринол. Рекомендуется назначение препарата в исходно низкой дозе пятьдесят — сто миллиграмм ежедневно. При необходимости с последующим увеличением по сто миллиграмм каждые две-четыре недели под контролем уровня урикемии до достижения целевого уровня мочевой кислоты.

— Умничка. Вот только я запутался. Получается все наоборот. Не ты подагра, а просто у меня подагра, а ты аллопуринол. Точно, ты мой аллопуринол. Очень интересно, — бурчит себе под нос Кирилл, прикладывая пальцы к губам, пытаясь при этом скрыть улыбку. — Что ты об этом думаешь?

— Эмм…, наверное, в грибном супе были испорченные грибы. Вот, что я думаю.

— Да, возможно так и есть, — совершенно не скрывая смеха, выдает Кирилл, пододвигая к себе ведомость. — Можешь садиться, Светлана, конечно же, пять. Так, все отстрелялись, значит перерыв полчаса. Кто опоздает — тот раздевается и будет демонстрировать нам свое тело для повторения практических навыков. Вероника, вас это не касается, я имел в виду тех, у кого нет груди. Сейчас все с маленькой грудью призадумались, да? Я имел в виду мальчиков, дети мои, расслабьтесь. Все, можете идти.

Как мне хотелось остаться с ним наедине — не передать словами, вот только вместо этого, Волков первый встал из-за стола, и вышел из кабинета. Вслед за ним потянулись и другие. И даже Илья ушел вместе со всеми. Что в принципе не мудрено, как только стал заметен мой живот — я для него стала словно прокаженная, правда все равно садится за парту ко мне. Тяжело вздыхаю, не до конца понимая, что это сейчас было с подагрой и аллопуринолом, и прикладываю руку к животу. Кто-то посчитает меня сумасшедшей, а я каждый день разговариваю с животом, чтобы наша дочка перевернулась как надо, а не как… а не как собственно есть. Все бы было хорошо, если бы не маячащая в ближайшем будущем операция. Не хочу и все тут. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, встань головкой, как надо.

— Даже, если она перевернется, тебе все равно будут делать кесарево. Зачем ты себя обманываешь? — присаживаясь на мою парту и протягивая мне коробку конфет, без малейшей издевки начинает Кирилл. — Построй, пожалуйста, в своей прекрасной головке хорошую картинку, где я буду маячить рядом, нашу дочь не покалечат, пока будут доставать из твоей матки, и ты будешь все видеть. Мы сделаем эпидуралку, никто тебя не будет вырубать. Попробуй найти в этом положительную сторону.

— Позволь спросить какую? — тяну руку к коробке и закидываю в рот конфету.

— Самую что ни на есть главную. Если бы ты рожала естественным путем, я бы однозначно не стоял у тебя между ног. А так я буду рядом, ну не прелесть ли?

— Я как-то об этом не подумала. Да как же я буду без тебя у бригады гинекологов. А с твоим присутствием все, конечно, же завершится благополучно.

— Вот именно, — щелкает пальцами Кирилл, подыгрывая мне.

— Ну ладно, хватит. Что это вообще было с подагрой?

— Не бери в голову, Светик. И не ешь много конфет.

— Не буду много. Я тут подумала, это так забавно.

— Что?

— Что через год на этом самом месте мы… словно дежавю какое-то.

— Это дежавю сделал я.

— Тебя похвалить?

— Дома похвалишь вкусным ужином, — ласково погладил по щеке, как будто не троллил меня несколько минут назад у доски.

— Я извиняюсь, но это мое место, — поднимаю голову на рядом стоящего Илью, Кирилл же только усмехается, но встает со стола.

— Извиняю, присаживайся и больше не мечтай о соседке по парте, — подмигнул мне и снова скрылся из аудитории.

— И все же, Свет, ну как ты можешь жить с этим… коз… с Волковым?

— Хорошо, Илья. Хорошо живу, так, что иногда себе завидую. Поймешь, когда кого-нибудь полюбишь.

— А если я уже?

— А то что ты уже — это не любовь, — уверенно произнесла я, закидывая в рот третью по счету конфету. На этом прекращаю, мысленно сказала себе, прикрыв коробку.

А через час я не только себе не завидовала, я лезла на стену в прямом смысле этого слова. Двадцать восьмая неделя, ну какие могут быть роды?! Накаркала, что все хорошо, вот и получила. Если первые десять минут низ живота просто неприятно ныл, то еще через десять начал покалывать. А потом и вовсе стало невозможно сидеть.