Попала, или Жена для тирана

Я вообще не видела лиц. Не понимала, где нахожусь и куда меня волокут. Мир вокруг казался скоплением блеклых пятен, наползавших друг на друга и мешавших понять, что со мной и где я.

Неужели всё ещё брежу? И не надоело…

— Экипаж уже подан, мой господин, — всё тот же робкий девичий голос.

— Нет времени на экипаж! Отправляемся порталом! — пробасил бас.

Ну то есть неопознанный мною тип с властным, низким голосом. Прямо как у моего отца и Петра Великого. Тьфу ты! Старшего. Петькиного отца.

— Церемония должна состояться до того, как она окончательно придёт в себя, — заявила знакомая незнакомка, и мне очень захотелось прийти в себя.

Увы, не судьба. В следующий момент меня ослепило вспышкой, такой ярко-пронзительной, что, наверное, я так до конца своих дней и продолжу видеть пятна, больше похожие на выгоревшие на солнце заплатки ткани. Пол под ногами дрогнул, словно тая, а в следующую секунду обнажённые плечи обдало прохладой.

В нос ударил запах благовоний, резкий и удушающий, как если бы я вдруг оказалась в каком-нибудь православном храме. И музыка, лившаяся отовсюду, была соответствующая: тягучая, заунывная. Она протягивалась по коже вместе с колючим холодом — от него по телу бежали мурашки.

— Скорее, скорее, — шептал кто-то совсем близко.

Я продолжала перебирать ногами, почему-то не способная остановиться, воспротивиться. Пыталась моргать, чтобы прогнать эту назойливую хмарь, вуалью наброшенную на глаза, — не получилось.

Тело не слушалось, мысли путались. Единственное, что удавалось, — это улавливать обрывочные фразы.

— Ваше величество, — раболепное, подобострастное. — Вот ваша невеста. Леди Даниэла.

Я — Даниэла. Не скажу, что леди, но имя точно моё. И с каких это пор Петю величеством величают?

Мысль оборвалась, когда мою ладонь обхватили крепкие мужские пальцы. Чужое, незнакомое прикосновение. Вздрогнула, когда наши пальцы переплелись: мои — ледяные, его — обжигающие, но вырвать руку так и не смогла. Тело по-прежнему оставалось мне непослушным.

Мгновение, и начавшие было расползаться пятна вдруг стали густыми чернильными кляксами. В голове противно загудело и, казалось, продолжало гудеть целую вечность, пока сознание не взорвалось от раскатистого голоса, эхом прокатившегося по храму, ну или где я там оказалась:

— Согласен ли ты, Редфрит Галеано Третий связать свою жизнь и свою судьбу с девицей непорочною Даниэлой-Бланкой-Федерицией пред живыми и мертвыми, пред богами и смертными? Здесь, в этот час и на веки вечные.

И снова имя — моё, а вот жених явно не мой.

— Согласен, — заявил не мой жених уверенно и властно, ещё крепче сжимая мою руку в своей.

Даже больно немного стало, и, как ни странно, в голове от этой боли вдруг начало проясняться, а кляксы перед глазами стали как будто прозрачными.

— А ты, Даниэла-Бланка-Федериция, согласна ли посвятить свою жизнь и подарить свою судьбу нашему светлейшему правителю Редфриту Галеано Третьему? Быть ему верной и послушной женой пред живыми и мертвыми, пред богами и смертными?

Теперь я не только слышала монотонное бормотание священника, но и видела его лицо: одутловатое, с ярким румянцем на лоснящихся щеках. Видела широкую в белоснежном балахоне фигуру и раскрытую книгу, что лежала у него на ладонях.

Явно тяжёлый томик.

— Даниэла? — спросил священник, а потом чуть слышно добавил: — Вы должны ответить.

Почувствовав на себе взгляд Галилео Третьего, тоже на него посмотрела. Потом на себя (хм, а грудь-то как будто и не моя), потом снова на незнакомого мужика и честно произнесла:

— Нет, что-то не готова я.

По церкви пробежали взволнованные шепотки. Лицо незнакомого Редфрита вытянулось, недобро сузились глаза. Не то чёрные, не то тёмно-синие — в полумраке не разобрать.

— Даниэла, — проговорил он тихо, но с таким зверским видом, словно вот прямо сейчас готов был меня растерзать.

— Я, — полностью с ним согласилась, наверное, пытаясь убедить в большей степени себя, чем его, что это действительно я.

А хотя… Снова опустила взгляд и сокрушённо вздохнула, не обнаружив у себя знакомые окружности.

Жених не мой, грудь тоже не моя. Вот что за ерунда?

— Что ты должна сказать? — жёстко спросил монарх, продолжая удерживать меня на мушке своего взгляда.

— А что я должна сказать?

Шёпот за спиной усилился, стремительно перерастая в тревожный гул. Хотела обернуться, чтобы уже точно понять, где я и кто там всё перешёптывается, но не смогла. Голова по-прежнему кружилась, а малейшее движение отдавалось болезненной ломотой во всех мышцах, словно я без подготовки участвовала в многокилометровом кроссе.

Король (ну или галлюцинация — я по-прежнему не исключала и этого варианта) повернулся к священнику и властно поинтересовался:

— Мы можем пропустить эту часть обряда?

Служитель церкви округлил глаза, неуверенно пробормотал:

— Это… это про согласие?

— Про согласие, — мрачно подтвердил монарх.

— Но…

— Но я ведь не согласна, — заметила я, снова перетягивая на себя внимание короля.