Попали (СИ)

Судорожно начав действовать оторвала от подола полосу ткани и перетянула ей раненую руку повыше локтя. А другой рукой подобрав камень что на взгляд выглядел острым уже было вознамерилась вонзить его в свою и так уже пострадавшую конечность но тут её отвлекли.

— Что ты делаешь? Ты еще не закончила с похоронами? Тебе же предлагали помощь? Ты что поранилась? Давай я помогу тебе.

Так много слов, подумала она. Говоря все это одна из тех дур что еще и гордятся своими рабскими ошейниками и смели держаться заносчиво перед ней вплотную приблизилась к младенцу.

— Не подходи к нему!

— Ты что, я же помочь хочу?! Ай оно шевелится!

Вскрикнув она выронила младенца что уже успела поднять.

— Оно что не умерло? Да нет же, не дышит же! Жди здесь я позову кого-нибудь из стражников это необходимо сжечь!

Это были её последние слова, так как с силой брошенный в голову камень сшиб её с ног. Подхватив его вновь и с силой опустив несколько раз ей на голову разъяренная женщина в такт каждому своему удару говорила слова:

— Не смей!

— Называть!

— Моего сына!

— Оно!

— И это тебя!

— Надо сжечь!

Отбросив камень устало опустилась на землю глядя на бьющуюся в конвульсиях противницу. Как вдруг опомнившись подскочила и проверив младенца который вроде бы не пострадал от того падения так как упал на свежевырытую землю, с облегчением вздохнула.

Поднесла ребенка к льющейся у той изо рта крови и придерживая у неё голову за волосы а другой рукой ухватив за щеки и перекрыв рот пыталась регулировать нужный напор крови, что бы не залить ей всего младенца.

Но это у неё не очень то получалось, так как та продолжала дергаться. Прижавшись губами к её рту отхлебнула крови собираясь уже из своего рта напоить младенца. Но поперхнувшись закашлялась выплевывая и забрызгивая все вокруг.

Тут та под ней дернулась в очередной раз, попав лбом по лицу и разбив ей губу. Так что пришлось сесть на неё сверху и зажав голову коленями подставить ладонь под текущую из затылка струйку немного расковыряв предварительно пальцем рану. И уже из ладошки бережно поить ребенка.

Струйка начала слабеть и она еще потыкала туда пальцем так что в итоге тот провалился во внутрь головы. От чего её противница дико выгнулась сбросив её с себя и почти встав на 'мостик' окончательно затихла.

Встав и отряхнувшись она брезгливо обтерла вымазанный в какой то серой гадости палец об платье и взяв за ноги с натугой подтащила и сбросила труп в яму.

Если для младенца эта могила была более чем достаточна то для взрослой женщины явно маловата. Спрыгнув следом она попыталась уложить её компактней утрамбовав ногами, но потом плюнув на это дело и буквально и фигурально, вылезла обратно. Кроме самого тела вокруг было еще столько следов что маскировать всё она будет от начинающегося уже вечера вплоть до завтрашнего утра. Это если из замка не заметят её возню и у неё вообще получится в темноте что-то там замаскировать. Так что за ночь ей необходимо убраться из этих мест как можно дальше.

Подобрав сына который наконец-то начал дышать она устало побрела прочь.

Возможные опасности в пути её сейчас не страшили так как она находилась в явно не адекватном состоянии и удача, что благоволит влюбленным пьяным и сумасшедшим, милостиво приняла её под свое крыло. Позволив без приключений и встреч к утру добраться до кромки леса где напившись из звонкого ручейка забыться тревожным сном забравшись в середину колючего куста. Но даже во сне она бережно прижимала к себе слегка шевелящийся небольшой сверток.

Эпилог

Пронизывающий ветер задувал в меня словно я был пионерским горном, вырываясь из глазниц от чего в голове стоял противный гул.

Наконец я очнулся.

С трудом подняв руки я прижал кулаки к глазам. И не нащупал их. Большие пальцы рук провалились в пустые глазницы черепа, лишь слегка задекорированные веками. Отдернув руки и закрутив головой я огляделся. Да я видел. Вопреки отсутствию органов зрения. Я находился в своей комнате в замке, лежал на топчане. А что до глаз, то не мудрено что их нет, после того кислотного озера в котором я искупался, удивительно что хоть что то помимо костей осталось. Воспоминания лениво всплывали во мне. Сказал бы что они всплывали в моей голове, но вот только сомневаюсь что это действительно так. Для меня нынче скорее всего и потеря головы не фатальна.

Вот такая я не убиваемая зверушка теперь. Ровно на один год. А потом придется возвращать взятый кредит и как водится с процентами. И в том банке где меня обслуживают в расчет принимают не деньги а души.

О нет никакого ада и сковородок с прыгающими вокруг чертями мне не грозит. Все будет гораздо печальнее. Мой осколок души просто растворится в закачанной в меня энергии, как кусок сахара в стакане кипятка. Так что я просто стану частью тьмы. Будь я буддистом возможность стать частью стихии меня бы может и не так уж и пугала. Но вот не буддист я не разу и потому мне предстоит весьма насыщенный год.

С хрустом суставов я наконец поднялся с топчана. Некогда валяться времени и так мало.