Попасть в отбор, украсть проклятье (СИ)

Я, в отличие от него, тут же обернулась и увидела вспышку чарокамеры. А после этого жандармский свисток разрезал звуки полуденной уличной суеты. Репортеры, тут же отпрянув от окна ресторации, больше напоминавшего по размерам витрину магазина, припустили во все лопатки.

– ? если на чарографии я буду выглядеть, как умертвие? - спросила и поймала себя на мысли, что есть вопросы, которые волнуют всех женщин даже после смерти: во что я буду одета, лежа в гробу, и как при этом получусь на посмертных снимках.

– Поверь, через это стекло и я на них смотрюсь в новостных листках сущим стригоем. – И Ар улыбнулся, как истинный упырь из древних легенд. - Но не будем о репортерах. Ты уже определилась, что будешь есть?

И ворон с нарочитым вниманием посмотрел в меню. Мне же вычурные названия ровным счетом ни о чем не говорили. Что «конфи из эмана со специями», что «кордон блю», что «крок-эйр и крок-эйра»… Посему я поступила просто. Выбрала посетителя с самым счастливым выражением лица (надеюсь, что оное было от вкуса здешних блюд) и кивком указала на него, сидевшего за соседним столиком, сообщила ворону:

– Я бы заказала то же, что и вон тот эйр у окна.

– Столетнего бурборна? - со скорбью всего цвергского народа в голосе, будто его собрались ограбить на цельный годовой бюджет, уточнил ворон. И добавил: – Барон Лурц ныне заказал исключительно его.

– Нет, - насупилась я, поняв, что вышла промашка. И в отместку заказала и «блю», и «крок», и «конфи», оказавшимися на поверку пюрешечкой с кроликом, мясом в панировке и тостами, у которых вместо масла сверху была глазунья.

А вот ворон… Я смотрела на тарелку, которую поставил перед ним официант, и понимала: травить карателей действительно очень тяжело. Да что там, практически невозможно. Одного – так точно. Ибо кто ел пять минут назад живых морских гадов, тот бутерброда с белладонной не испугается.

Ар заказал себе какую-то трудно произносимую и жутко дорогую гадость, которая вызывала у меня стойкие ассоциации с моим учебным материалом: такая же склизкая, зеленоватая, сомнительно пахнущая. И по цене пяти форинтов за тарелку.

– Слушай, зачем тебе платить столько денег за такое?! Это же грабеж! Дай мне лопату, и я на болоте наловлю тебе тины не хуже, – вырвалось у меня непроизвольно. - И пиявки там пожирнее будут.

– Тай, – мужественно прожевав очередной кусок сырой то ли рыбы, то ли морского гада, произнес ворон, – не мешай мне проявлять дипломатию.

Какую именно, Ар пояснил, как только закончил с сомнительной зеленью и перешел к нормальной отбивной. Оказалось, что демонстративное поедание морепродуктов – это своего рода рекламная акция. Великие князья подавали пример своим подданным скорее даже не что есть, а показывая расположение к морским соседям.

А я поняла, что политика и дипломатия – это дело жутко тонкое, прямо как пленка мыльного пузыря. И порою значение имеет все, вплоть до цвета шейного платка или блюд.

– М-да, все же мне повезло родиться не в семье императора! – вырвалось у меня. - Я хотя бы могу есть что хочу, делать что люблю и жить как считаю нужным. Даже после смерти!

– Только не говори об этом громко, а то половина здешнего зала начнет тебе завидовать, - лукаво усмехнулся ворон. - Эти почтенный эйры обречены даже быть похороненными в костюмы по регламенту: фраки, мундиры и вечерние туалеты. Кстати, случись массовое поднятие центрального столичного кладбища, сдается мне, оно будет выглядеть ну очень официальным мероприятием.

Я едва сдержала смешок. Но вот комментарий, увы, не смогла:

– Ворон, нет, ты точно некромант. В самой глубокой глубине своей души.

– Почему? - делано удивился он.

– Ты мертвыми интересуешься больше, чем живыми.

– Во-первых, не всеми мертвыми, а только одной.

– А во-вторых?

– Эта одна – ты. - Он все же это сказал. И, обратив внимание на то, как я его назвала, добавил: – Значит, я для тебя – ворон?

– Как будто ты мысленно меня никак не окрестил! – фыркнула я, пряча за этим свое смущение.

– Конечно окрестил, - покладисто согласился Ар, - но ты этого, надеюсь, не узнаешь…

Это был вызов. Однозначно! Чтобы некромант, пусть и бывший, до чего-то да не докопался?

А ворон, словно чувствуя это, быстренько свернул «демонстрационный обед истинной невозмутимости». Я даже третий десерт доесть не успела! Посему в лучших традициях рачительной хозяйки попросила завернуть его с собой. Всё бы ничего, но это было мороженое. Впрочем, официант не ударил в грязь лицом, а в креманку – замораживающим заклинанием. Нет, с истинно альвийским спокойствием унес и вернул через минуту с пожеланиями приятного аппетита: повар с помощью заклинания превратил содержимое креманки в брикет на палочке.

Я оценила. Ворон поджал губы. Думала – позавидовал, оказалось – пытался сдержать улыбку.

– Я полагал, зомби едят мало, - полушутя, не упрекая, а лишь подначивая меня, произнес он, когда мы уже вышли из ресторации.