Попасть в отбор, украсть проклятье

— Простите, но убитую мы вам не отдадим, — он опомнился и потянул мое тело к себе.

— Почему? Она моя ученица, я ее на занятие увел, мне ее в магистерию и вернуть нужно, — искренне удивился магистр.

— Увы, не получится, — излишне сурово возразил каратель. — Потому что в ней уже нет главного — жизни.

— Жизнь — это не главное. Главное — это прилагательное, — истинно в духе некромантов ответил Гыргырницкий и, дернув — таки на себя с юношеским проворством мое тело, бодро вскинул его себе на закорки.

Рядом с карателем раздались смешки сослуживцев. Я развернулась в воздухе, хотя по ощущениям — в вязком киселе, и наконец смогла как следует разглядеть ещё двоих «спасителей». Один, уже в годах, — с посеребренной шевелюрой. Его правую щеку пересекали два шрама крест-накрест, отчего лицо казалось перекошенным. Второй — вовсе лысый, точно коленка, зато внушительный…

А вот последний остался в тени. Он был определенно высок, хотя не так, как лысый или меченый, но опасен. Как по мне — так именно его из них четверых стоило остерегаться более всего. Каратель шагнул в круг света: коротко стриженные волосы цвета глубокой южной ночи, которые на висках расчертили две полоски седины, высокие скулы, хищный нос, волевой подбородок. Но самое главное — взгляд. Он был цепкий, жесткий, смотрящий прямо на меня. Глаза. Раньше я o таком слышала, но встретила впервые. Один глаз был синим, второй — зеленым. Но оба — одинаково злыми. И этот разномастный взгляд сейчас словно пригвоздил меня к месту.

— Что вы видели перед смертью? — брюнет, сейчас больше всего мне напоминавший вещего ворона, задал свой вопрос без обиняков, отринув все формальности не только в виде приветствия, но и элементарного «не кидайся заклинаниями подчинения в условно мирных призраков», потому как свои слова этот тип подкрепил пассом.

Вот только я распознала его движение за миг до того, как сила сорвалась с кончиков пальцев карателя. Нырнула рыбкой вперед. Жаль только, когда уходила от обстрела, не подумала, что на моем пути окажется именно этот невоспитанный ворон. Ну да, о диспозиции мне размышлять было слегка недосуг: я спасала свою посмертную свободу.

А если учесть, что и другие каратели не дремали, а, словно получив приказ, вскинулись и стали целиться в маленькое беззащитное привидение Тай, норовя поймать меня арканом… В общем, я подумала, что хоть ворон-брюнет — та ещё сволочь, ни демона не смыслящая в этикете при знакомстве с благовоспитанными эйрами, но укрыться в нем все же лучше, чем маячить полупрозрачной мишенью над погостом.

Я пошла на таран, готовясь прошить тело брюнета, но тут случилось непредвиденное: черномундирный оказался каким-то неправильным. Непробиваемым, в смысле — непролетаемым. И я со всего маху боднула его, отчего он пошатнулся.

Но девицы из семейства Росс — настойчивые. Очень. А уже когда нас стимулируют летящим в голову заклинанием…

Я ринулась на повторный штурм тела, искренне надеясь, что в своего-то каратели стрелять не будут. И со второй попытки атака увенчалась успехом. Правда, мне достался явно бракованный маг: на этот раз я так сильно приложилась, что не только вошла, но и наполовину прошла сквозь тело, став наглядной иллюстрацией поговорки: дескать, в этой жизни все проходит, но иногда может и подзастрять.

— Не стрелять! — над кладбищем разнесся бас. Судя по всему, лысого. А может — и меченого. Но точно не рыжика и не того, в ком я застряла.

Вывернула шею. В моем привиденистом обличье это оказалось легко. Даже очень. Я поняла, что вообще-то без труда могу подрабатывать совой. Да что там совой! Теперь я знала, что мне не стоит бояться угрозы братцев открутить мне голову. Вот совсем. Они ее могут вертеть, как заготовку на гончарном круге с тем же эффектом: только вспотеют и распсихуются.

Впрочем, новые возможности моего эфемерного состояния позволили мне не только усмехнуться при воспоминании о братьях, но и узреть то, что происходило на погосте.

После приказа (кричал, к слову, лысый) рыжий и меченый погасили пульсары. В наступившей тишине, нарушаемой лишь шуршанием магистра, который волок мое тело к склепу, я попыталась дернуться. Раз, другой — и поняла: влипла. Причем во всех смыслах этого слова: я наполовину застряла в теле этого мага. Подозреваю, что сейчас мы напоминали сросшихся спинами близнецов. Вот только в данном случае имелась маленькая неприятность: один из нас был слегка мертв. «Ну да ладно, — мысленно утешила себя: — Зато хуже быть уже не может…» Только подумала — и судьба с радостью подсказала: может. И очень даже! Потому как рыжий парнишка произнес потрясенно:

— Ваше высочество…

М-да… что же, если до этого момента я считала, что все плохо, то сейчас поняла, как прекрасно было до того момента, когда появились эти каратели. Мирное кладбище с восставшими перевертышами, от которых удирал магистр Гыргырницкий, мой труп… в общем — идиллия. По сравнению с покушением на монаршую особу — так, сущие мелочи. Ведь попытка вселения в тело того, в ком течет первородная кровь, — это как раз оно самое и есть.