Попасть в отбор, украсть проклятье

Повествование не заняло и пяти минут. Пришел как обычно. Ровно в шесть утра. Спустился на нижний уровень, миновал комнату надзирателя, прошел по переходу и остановился перед решеткой, за которой была ниша для стражника и собственно коридор с дверями камер. Обнажил запястье с магической татуировкой, подтверждавшей принадлежность к карателям, и всунул руку в «Уста верности». Этот артефакт в виде каменного лика с открытым ртом мог запросто оттяпать, раздробить кости обманщику, решившему надеть личину карателя и проникнуть в тюрьму.

Принял смену, замкнул охранные чары на себя. И охранял камеры ровно до того момента, как сначала снаружи раздался взрыв, а потом из камеры номер двадцать шесть вынесло дверь. Брума волной силы раскатало по полу, его ребра треснули. Последнее, что он увидел, — это дымку высвободившегося элементаля.

— Кто-нибудь заходил в камеру двадцать шесть во время вашего дежурства?

— Никак нет. — Офицер даже косматой головой мотнул.

— Офицер Брум, — Ворон был серьезен и, кажется, готов ко всему: от мирного диалога до того, что сейчас в него швырнут смертельным проклятьем, — вы готовы поклясться на крови в правдивости сказанного?

Страж на миг прикрыл глаза, его скулы побелели, а потом он четко, на одном дыхании произнес:

— Я, Торос Брум, сын вервольфа Брума, маг земли, клянусь своим даром, жизнью и душой, что ни помыслами, ни деянием, ни бездействием не помогал пленнице, эйре Рунур, бежать из камеры.

Его тело тут же окутали потоки черного песка, в которых проскакивали разряды. Длилось это всего пару секунд. А потом — исчезло без следа, будто и не было.

После слов зарока офицер покачнулся и упал на подушку. Увы, это была не мгновенная кара для клятвопреступника (эх, если бы так просто было вычислить пособника ренегатов!), а банальное магическое истощение.

«Не он», — только и успела я подумать, как Ар, круто развернувшись, произнес:

— Тай, пошли. Нужно допросить еще одного стражника.

Вот так, без сантиментов. Четко и по-деловому. Передо мной был вновь тот ворон, которого я впервые увидела на погосте. Вот только теперь я знала, что это — маска. Почти сросшаяся с лицом, но маска.

Третий же подозреваемый на первый взгляд никаких личин не носил, да и вообще был легкоранимым человеком. Ну как легко… Средней степени тяжести ранимым. Он стоял с перебинтованной рукой напротив двери кабинета ворона. Причем как стоял: спина — точно натянутая струна. Меж нею и стеной — расстояние меньше пальца. И неизвестно, кто еще прямее — сведенные лопатки карателя или оштукатуренная каменная кладка.

Черномундирный был мне не то чтобы смутно знаком, но в его чертах сквозило что-то… словно мы встречались когда-то. Мимолетно. Наверное, в прошлой жизни. Сейчас он смотрел прямо перед собой. «Точно зомби или механическая кукла», — подумалось мне. Даже промелькнула надежда: вот он, пособник ренегатов. И искать больше не надо, и спрашивать. Ну не может невиновный ТАК… быть, существовать, находиться.?т этого же офицера прямо фонило напряжением, таким, от которого либо сдают нервы и развязывается язык, либо все внутри замирает до могильного окоченения.

— Стефан Бозли? — вместо приветствия на ходу бросил ворон ожидавшему его карателю.

Тот козырнул — правда, с перебинтованной рукой жест вышел странным — и отчеканил:

— Так точно.

— Тогда пройдемте.

И Ар открыл дверь, пропустив первой, как ни странно, меня.

Вроде бы простой жест, но он давал мне ощущение того, что я жива, что я все еще девушка, а не умертвие. Ведь с поднятым незачем этикетничать и пропускать его вперед.

Войдя, я тут же уселась на уже облюбованный мною диван. В самый темный и неприметный угол. Подумала: не поставить ли еще и фикус перед собой для маскировки? Дабы не отвлекать ворона и офицера? Но потом решила, что, если потащу по полу кадку, вес которой навскидку больше моего собственного раза в два, это привлечет куда больше внимания, чем просто тихо сидящее на диванчике зомби. Посему просто замерла и обратилась в слух. И узнала кое-что интересное.

Именно у Стефана Бозли — лейтенанта, несшего караул на нижнем этаже отдела ночью, — вервольф-полукровка и принял дежурство в шесть утра. А спустя несколько часов случился побег преступницы. А за время его смены камеру посетили двое: Майнок и Эйроу. И если с белобрысой я успела познакомиться, и весьма… горячо, я бы даже сказала — в тесном контакте — пообщаться, то имя второго не значило для меня ровным счетом ничего.

— Значит, офицер Эйроу пришел в камеру в пять утра?

— Так точно, — отчеканил офицер, лицо которого было даже не белым — серым. И сдается мне, не только от потери крови.

— И сколько времени он там провел? — меж тем продолжал допрос ворон.

— Три с половиной минуты.

— Заметили что-то необычное в поведении офицера Эйроу?