Попасть в сказку и не выйти замуж? Книга 1

Вот умеют эти «ролевики» в образ вживаться и сказки рассказывать, заслушаешься. Эх! Дайте мне вилку, я лапшу с ушей поснимаю или нужно было записывать, а потом Ваньке на ночь рассказывать? Может, это реалити-шоу? Так, а где тогда у нас камеры и микрофоны? Встала, начала внимательно осматривать стены, бревна, двери, окна, косяки. Ничего нет. Ни одного тонюсенького проводочка, пластиковой крышечки или металлической ручки с блестящей хромированной поверхностью. Достоверность, твою ж дивизию!

— Что ж ты, милая, мечешься? Былое это все, нужно о живых беспокоиться, Елисея мого спасать.

— Спасать — это хорошо. Да только у меня сын маленький, мне домой надо. У меня работа, у Вани детский сад. Вы хоть, бабушка, представляете, как сложно ребенку туда попасть в среднестатистическом российском городе? Кощей Бессмертный по сравнению с писаными красавицами из департамента образования — мелкий пакостник, бредущий по дороге исправления.

— Что такие же ужасные? Неужто силищи волшебной у них больше Кощеевой, а владения обширнее?

— Судя по тем кругам ада, которые нужно пройти молодой маме, чтобы ребенку попасть в детский сад, состоянию наших садиков и зарплате сотрудников оных — да, ужасные, да, обширные! А учитывая, что вставали мы в электронную очередь шестидесятыми, а через полтора года оказались шестьдесят вторыми, то силищи волшебной поболе Кощеевой будя. Так что давайте, бабушка, возвращайте нас домой. Или предоставьте любое средство связи. Время темное, время позднее, нам домой надобно.

Старушка угрожающе засопела, нависнув надо мной и уперевшись в сухонькие кулачки:

— А вот не вернешься ты домой, пока не расколдуешь моего Елисея! Вот тебе мое слово.

— Бабушка, помилуйте, я и колдовать то не умею. И органы внутренних дел Российской Федерации вряд ли одобрят ваши противоправные действия.

— Колдовству я научу — это дело поправимое. А о каких таких органах ты говоришь? Не уж-то кровавыми ритуалами с человеческими жертвоприношениями промышляешь!

Это ж как точно сказочный персонаж нашу доблестную полицию охарактеризовала! Заслушаешься.

— Бырр. А у вас что тут жертвоприношения практикуют?

Что-то я начинаю напрягаться. У меня маленький ребенок, мы одни в лесу в избушке с незнакомой женщиной. Старушка уже не кажется мне пушистой и, самое главное, безопасной. Беру со стола увесистую деревянную ложку, и начинаю отступать к Ваньке.

— Да чего ты напугалась-то?

— А, может, вы людей в печке запекаете, а потом едите?

— На кой ляд? У меня вон полон лес грибов да ягод. И не тронет тебя с сыном тут никто. Сам царь-батюшка сохранность вашу блюсти будет. А как ты внучка моего расколдуешь, я вас обратно и возверну, если ты сама этого захочешь.

И сказала это бабка, так ехидно прищурившись, что моя воинственность, стряхнув усталость дня, пошла в атаку.

— Дорогая бабушка Яга, если Вы такая мощная колдунья, и можете вызывать людей из зимы в лето, управлять целыми коллективами зверюшек (прям уголок дедушки Дурова!), то почему собственного внучка, родную кровиночку, расколдовать не можете, а вызываете дилетантку с воинственным характером да еще с утяжелением в виде непоседливого постреленка с вредными манерами?

— То, что в беде нашей помочь можешь именно ты, мне подсказало волшебное зеркало, оно же тебя мне и показало.

В этот момент всплыла в моей памяти гладкая поверхность льда, покрывавшая асфальт на центральной площади родного города. Вспомнив «добрым» словом городские власти, плохо посыпающие тротуары солью в зимний период, мое сознание вернулось к старушке.

— А если расколдовать его не получится? Что тогда?

Бабушка выдержала драматическую паузу, и как престарелая актриса провинциального театра, зевнув, ответила:

— Тогда не верну. И останешься ты у нас на веки вечные.

Передо мной возникла дилемма: удариться в полномасштабную, мощную и всеобъемлющую истерику или стукнуть чем-нибудь тяжелым престарелую интриганку. Никогда не считала себя тонкой натурой с неустойчивой эмоциональной составляющей, да и садистских наклонностей не наблюдалось. Но выяснилось, что я больше женщина, чем амазонка. В носу защипало, глаза намокли, а из горла вырвалась одна, но затяжная и унывная нота. Все самообладание закончилось. Конец первого действия.

Глава 2