Попасть в сказку и не выйти замуж? Книга 1

— Ну, если она у вас такая шустрая, положите ее на алтарь и привяжите к нему за руки и за ноги, — равнодушно командовала я. — Не забудьте застегнуть на ее лебединой шейке ошейник.

Прохор не сводил с меня убийственного взгляда, его уже трясло от злости и беспомощности.

— Да, если ты ее хоть пальцем тронешь..! — начал угрожать мне неразумный парнишка.

— Ну, и что ты мне сейчас сможешь сделать? — тихим голосом и нарочито медленно спросила я, пристально глядя в глаза Прохору.

Он начал затравленно озираться, ища выход из сложившейся ситуации, понимая, что угрозами ничего не добьется.

— Отпусти ее, что она царевичу сделала? — срочно поменял тактику с самоуверенной на жалостливую касатик. — Елисей, где же ты, царевич? Посмотри, что это ведьма с Малашей делает?

То есть, своей вины мы никак не хотим признавать, максимум, что можешь себе позволить — это указать нам на несостоятельность наших обвинений? Ой, не видел ты наших сериалов про ментов или братков! Ща я тебе все доходчиво покажу, так сказать, на личном примере. А за ведьму отдельное спасибо, мой статус от девки приблудной до целой ведьмы дорос. Можно сказать, этот симпатичный охальник поставил меня в один ряд с моими многоуважаемыми бабуськами, самыми могущественными колдуньями тридесятого царства, на минуточку!

Елисей же выглянул из-за колонны, равнодушно пожал плечами, мол: «Эта ведьма здесь за старшую, ей и решать. А я тут просто мимо проходил», — и снова спрятался за колонну.

— Возможно, она и ничего не сделала. Да только царь ваш, Ждан Годинович, назначил меня старшей по расследованию дела Елисея. И если я ему не предоставлю хоть одного обвиняемого, в нашем случае, обвиняемую, то больно будет конкретно мне, — как бы извиняясь, я развела в стороны руки. — Но ты же понимаешь, своя шкурка дороже, да и сам посуди: Малаша за огороды ходила? Про звездочки байки слушала? Чем ни железный повод для наказания?

Боярич взвыл на весь склеп, нарушая интимность обстановки. Баба Яга охолонула окаянного, чувствительно шлепнув по его молодой попе ремнем, от этого действия Прохор мгновенно пришел в себя и успокоился.

— Зачем вы ей кляп в рот пихнули? — продолжала я разбираться с Малашей.

— Так она орала, как оглашенная, на всю столицу, — жаловался на служебные трудности Любомир.

— Вытащите кляп, — менторским тоном приказала я.

— А, может, не надо? Она же опять голосить начнет, — равнодушно предупредил нас Любомир.

Я подошла к кроваво-красному алтарю, который находился за спиной Прохора и, нагнувшись над лицом Малаши, спокойно, почти ласково, спросила:

— Ты же не будешь кричать?

Девушка замотала головой и жалобно замычала.

— Вот и хорошо, вот и молодец, — вытаскивая изо рта боярышни чистый носовой платок с изящной вышивкой, продолжала угрожать: — А если ты перестанешь слушаться и начнешь орать, мы будем вынуждены сделать тебе больно, очень больно. Ты меня поняла?

Малаша преданно глядя мне в глаза, быстро закивала головой и ответила тихим голосом:

— Да, да, я все поняла. Я буду молчать.

Прохор смотрел на нас, неестественно выгнувшись дугой. Баба Яга, будто только сейчас это заметив, вновь с явным удовольствием шлепнула его пониже пояса. А из бабульки выйдет очень даже способная «госпожа», ей только нужно колдонуть кожаный бюстгальтер с шортиками и, обязательно, плеточку. Тьфу ты, куда это меня понесло!

От очередного шлепка боярич дернулся, как ошпаренный: — Не трогайте ее, она тут не при чем! — заорал доходящий до нужной кондиции касатик.

— А кто тогда при чем? — ловя его на слове, спросила я.

— Я не знаю! Но не она! — орал, как оглашенный, наш крепкий орешек.

Любомир с Тихоном споро привязывали Малашу к гранитной плите. Ее заметно трясло от страха, и она чуток подвывала.

Баба Янина выбрала тонкий упругий прут и взмахнула им перед Прохором. Молодая хорошо вымоченная розга изогнулась дугой и вновь выпрямилась с характерным свистом, старушка довольно улыбнулась своему выбору орудия труда, пардонте, пыток.

— Ну что ж, Малаша, рассказывай, как прокляла царевича Елисея? — задала вопрос Янина и хлестнула девушку по ногам. Та взвыла тоненьким противным голосом, чуть подвывая.

— Не я это, не проклинала, он же мне как брат, — причитала боярышня.

— Ну вот, а обещала не кричать, — капризно дула я губу, — нет тебе веры, дочь боярина Ротмира Родановича.

Малаша, почти до крови закусила нижнюю губу, подавляя рыдания. Прохор пытался развернуться к девушке лицом или хотя бы одним глазом, но «госпожа» Яга была на страже. И допрашиваемый красавец мог только догадываться, что творится за его спиной. И, судя по бугрящимся мышцам, в кровь истертым кистям рук и каплям пота, скатывающимся по вискам, воображение упертого орешка работало на полную мощность.

И вновь послышался свист прута, Малаша жалобно и протяжно заскулила.

— Марфа — твоя подруга, зачем ты познакомила ее с Елисеем? Чужими руками хотела проклятье навести? — продолжала допрос с пристрастием Янина, подкрепив свои вопросы новым ударом по молодым конечностям.