Поперчить посахаренное

— Да плевал я на жир, — хмыкнул Бобби и опять уставился в небо. — Красота непостоянна, как и вкусы на неё. Вообще в жизни всё непостоянно, и среди этих сменяющихся пристрастий можно успеть полюбить всё на свете, пусть и ненадолго. Худые, толстые, верные, неверные, красивые, некрасивые — ты никогда не замечала, что любят все и всяких? Какого черта заморачиваться, Дохи? Всем перепадёт.

— Но Джинни очень симпатичная девушка, и…

— Плевал я и на Джинни тоже, — равнодушно бросил Бобби. Дохи запнулась. Она не ожидала такой резкой фразы в сторону подруги. Она пришла поддержать страдающего от безответной, как выяснилось, любви друга, который наверняка узнал, что вернулся Юнги, и теперь ему в душе паршиво. Однако… может, он выпил и это бравада?

— Но… разве ты не любишь её на самом деле? — тихо спросила Дохи.

— Люблю? — свел брови Бобби. — Что за фантазии? Я когда-нибудь говорил такое? — Посомневавшись, девушка слазила в карман и медленно, стыдливо достала бумажное сердечко, протянув его Чживону. Тот взял его, опознавая.

— Я всё знаю, Бобби.

— Дохи, — сказал он и, сменив серьёзность вдруг на смех, откинулся на спинку, сев и хохоча. — Дохи, боже мой, но в мусорку-то зачем полезла? — смеясь качая головой, Бобби согнулся обратно, теребя мятую записку. — Хомячок, ты чего безумствуешь? Я выбросил это в урну, как ты в ней оказалась?

— Я переживала за тебя! — защитилась Дохи приятельскими чувствами. — Ты с таким лицом бросил это, что я не могла не узнать, почему ты так расстроен… не переводи тему! Мы говорили о том, что ты любишь Джинни! — Бобби порвал перед ней сердечко на мелкие клочки, всё ещё покатываясь от смеха.

— Я хотел развести её на секс и трахнуть, — швырнул он их на пол и, успокоившись, посмотрел на Дохи. — Переход с домогательств на игру в чувства помог бы, наконец, добиться желаемого, но я передумал. Ещё вопросы?

— Ты… ты… — девушка бегала по его лицу взглядом, ища, где он врёт? Где обманывает? Нет, Чживон не такой! Он по-настоящему умеет любить и не пользует женщин, как БиАй! Нет, он же добрый и хороший, её же он не тронул! — Нет, это не правда. Ты просто увидел их с Юнги, и тебе стало больно. И ты пытаешься показать, что всё не так.

— Дохи. Я хотел её трахнуть, не надо меня приукрашивать. Понятно?

— Тогда почему ты передумал? Ты же говорил, что никогда не останавливаешься, если чего-то хочешь?

— Если не захочу другое, — посмотрел ей в глаза огненным взором Бобби и тут же сузил их, улыбнувшись. Пламя пропало, спрятавшись под азиатскими веками и миролюбием. Чживон встал, посмотрев вдаль запестревшего огнями города. Дохи уставилась на его профиль и острую линию широкого, мужественного подбородка, которую хотелось запечатлеть на фото или на рисунке, слишком уж она была красива, чтобы оставлять без должного внимания. — Среди девушек есть два типа давалок. Одним достаточно плотского соблазна, другие ведутся на любовь. К первым относятся все, кто даёт за телефоны, шмотки, деньги, а вторые считают себя порядочными, но на самом деле им точно так же без разницы, с кем спать, если тому есть благородное оправдание, вроде печати в паспорте, заверения в чувствах, жалости или щедрости с их стороны — неважно.

— Что же, порядочных вообще не бывает? — недовольно спросила Дохи.

— Может, не бывает самой порядочности? — посмотрел на неё свысока Бобби. — Люди, которые не в состоянии соблазниться чем-либо, скорее узколобы и тупы, чем верны. Испытывать искушение — нормальное и здоровое чувство, но если ты захотел чего-то другого, не есть ли это уже предательство? Не знаю, возможно, есть те, которые всю жизнь хотят чего-то одного, но, по-моему, это обозначает то, что человек этого так и не добился. Хочется чего-то, к чему стремишься, а когда заполучил что-то, начинаешь хотеть следующее. Это закон движения и прогресса. Я так и живу, но, конечно, по себе не могу судить обо всех. Люди бывают разные.

— Почему же ты расхотел Джинни, если не добился её? — Дохи очень ждала ответа, но внизу раздался какой-то шум. — Что это? Там кто-то пришёл?

— Возможно, БиАй с Чжунхэ, они обещали заглянуть, — прислушался Чживон и развернулся в сторону люка. — Пошли, посмотрим. — Девушка поднялась и последовала за Бобби.

Спрыгнув с последней ступеньки, она уткнулась в спину молодого человека, так что пришлось выглянуть из-за неё, потому что он не отходил. Возле распахнутой двери стоял Юнги, парень Джинни, и они с Бобби замерли в предостерегающих от лишних движений позах.

— Ну, привет, — произнес хозяин квартиры. Шуга заметил Дохи и удивленно приподнял брови. — Чего тебе?

— Я пришёл поговорить. Дохи, что ты тут делаешь?

— Трахались мы, а ты помешал, — улыбнулся Бобби, указывая на стул на кухне. Возле стола стоял ещё один, к которому пошёл он сам. — Присаживайся, слушаю тебя.

— Дохи, тебе лучше уйти, — попросил её Шуга.

— Нет уж, я посижу, чтоб вы дел не наделали, — она села на футон на полу. — Разговаривайте, я не буду встревать.

— Я хочу, чтобы ты больше не приближался к моей девушке, — сказал Юнги, едва сдерживая в себе ярость.