Попкорн

В целом, люди, представляющие со сцены лауреатов, делятся на две группы: звезд первой и второй величины. Приглашенные звезды первой величины обычно и сами номинируются на «Оскар» и заодно вручают награду кому-нибудь еще, тем самым несколько оживляя церемонию. Они, конечно, рады были бы отказаться: эффект от их появления на сцене в качестве лауреата портится оттого, что зрители уже их поприветствовали во время вручения статуэтки за какой-нибудь «лучший зарубежный саундтрек». Но они соглашаются, потому что не могут отделаться от чувства, что отказ может как-то повлиять на их собственную судьбу. Звезды первой величины, не номинирующиеся на «Оскар», обычно отказываются участвовать во вручении наград. Они, конечно, заявятся на церемонию и будут сидеть в одном из первых рядов с выражением спартанского спокойствия на лице, но в роли крестных отцов и матерей своих же соперников выступать не будут ни за что. Поэтому организаторы и вынуждены обращаться к звездам второй величины — восходящим или гаснущим. Первые еще недостаточно знамениты для того, чтобы произвести фурор на церемонии, а у вторых осталась только одна возможность произвести фурор — умереть. Они-то и заполняют промежутки между звездами первой величины.

Брюсу досталась восходящая звезда.

Конечно, это было не в порядке вещей. Номинация «лучший режиссер» — одна из самых престижных на церемонии, и при обычных обстоятельствах Брюс получил бы свою награду из рук какой-нибудь суперзвезды. Но обитатели Голливуда очень благоразумны: никто не любит политических скандалов, а «Матери против смерти», размахивающие своими лозунгами, означали скандал. Присутствие Брюса в списке номинантов отпугнуло всех крупных знаменитостей, к которым изначально обратились с просьбой представлять «лучшего режиссера».

— Брюс Деламитри! Вот он, наш герой!

Брюс соскочил со своего места, как довольный щенок, услышавший зов хозяина. Конечно, он планировал удивленно приподнять брови и медленно, почти неохотно проследовать на сцену. Вместо этого он выпрыгнул из кресла, словно у него в спине сработала пружина. Постепенно приходя в себя, но все еще по-идиотски улыбаясь, он зашагал к сцене. Его место в зале тут же занял «дублер» в смокинге. В конце концов, церемония вручения «Оскара» — это телешоу, и в зале не должно быть пустых мест, портящих идеальную картинку.

Восходящая звезда одарила Брюса ослепительной улыбкой. К своему абсурдно идеальному телу она прижимала желанную золотую статуэтку. Если бы у Брюса так не пересохло во рту, то у него наверное, потекли бы слюни. Это же просто фантастика! В течение всей мучительно долгой церемонии Брюс обдумывал свою речь. Он собирался выступить против цензуры, осудить истерическое отношение общественности к проблемам, нуждающимся в разумном разрешении, и подчеркнуть всю важность свободы слова и художественного самовыражения в демократическом обществе. Короче, Брюс собирался вести себя как настоящий герой.

На глазах у миллиарда человек.

Так ему сказали: их смотрит миллиард человек. Миллиард!По пути от своего места в зале к ослепительной улыбке восходящей звезды Брюс попытался себе представить миллиард человек. Он думал обо всех этих людях, собравшихся снаружи кинотеатра и заглядывавших в окна его лимузина; он представлял себе целое небо, усеянное лицами, огромное небо, заполненное от одного конца до другого тысячами и тысячами лиц. И все они смотрели на Брюса. Но ничего не вышло. Сотня или миллиард — не важно. В любом случае это много народу.

Брюс стоял на сцене, в полном одиночестве, залитый светом прожекторов и со статуэткой «Оскара» в руке.

Это был его шанс. Шанс сказать всю правду и подняться над обычной для оскаровской церемонии просчитанной манипуляцией чувствами. Шанс не уподобляться «лучшему актеру», который сыграл персонажа с черепно-мозговой травмой и поэтому вытащил с собой на сцену девочку с такой же травмой и вручил ей свою статуэтку. Или «лучшей актрисе», которая основательно подняла свой рейтинг, появившись перед публикой в платье с лозунгом борьбы со СПИДом. Или «лучшему актеру второго плана», отметившему, что высокий долг Голливуда — вдохновлять весь мир. Или «лучшей актрисе второго плана», призывавшей со сцены к пониманию всего на свете. Шанс положить конец беспрерывному потоку благодарностей маме и папе, «моей команде», «тем многим и многим людям, благодаря которым я смог добиться таких высот», Всевышнему и Америке.

Настала очередь Брюса. Он скажет им правду.

— Я стою здесь на пылающих ногах.

На пылающих ногах?

Это вырвалось у него само собой. Чудовищный размах происходящего возобладал над благородным намерением сказать о том, что он действительно чувствовал. Образ зеркала, в котором отражается миллиард глазеющих лиц, возобладал над его волей. Он перестал быть самим собой и превратился в автомат, безвольный рупор, транслирующий кошмарную сентиментальную бессмыслицу.