Попкорн

— Да, — ответил Ларри, — это точная информация. Перед нами тот самый фургон. Тот самый, от которого отходит двухсотметровый кабель, присоединенный к аппаратуре съемочной группы.

— Спасибо, Ларри, — Сьюзен одарила телезрителей сияющей улыбкой. — Мы также можем сообщить, что звукооператор имеет доступ к рейтинговому компьютеру.

— К рейтинговому компьютеру? — заинтересовался Ларри. — Это компьютер, проводящий анализ и составляющий телевизионные рейтинги, не так ли?

— Именно так, Ларри.

— Давайте снова обратимся к доктору Марку Реддингеру, который находится у нас в студии. Марк, не могли бы вы рассказать немного подробнее о том, что представляет собой рейтинговый компьютер?

— Да, конечно, Ларри. Телекомпании используют рейтинговый компьютер для анализа данных и передачи результатов точного статистического анализа телевизионных рейтингов.

— Вот как? Потрясающе! И вы можете это авторитетно засвидетельствовать?

— Безусловно.

— А телевизионные рейтинги показывают, сколько зрителей смотрят тот или иной канал? — спросила Сьюзен.

— В статистическом и демографическом смысле, да, это…

Уэйн выключил телевизор. У него начала болеть голова.

— Хватит с тебя этой чуши, Скаут. Нам надо работать, — сказал он. — А теперь внимание: хочу представить вам Билла и Кирстен, они сделают нас звездами. — И Уэйн впустил в гостиную репортеров.

Билл и Кирстен явно чувствовали себя не в своей тарелке. Они были неробкого десятка, снимали голод, войны и президентские выборы, однако сегодня оказались в обстоятельствах не очень располагающих к уверенности. И дело было не в женщине в пропитанном кровью платье, которая хрипела на полу у мини-бара. И не в психопатических маньяках, которые держали их под дулом автомата. Просто любому было бы нелегко прийти на званый вечер в наряде, состоящем из нижнего белья.

Они чувствовали себя голыми. Билл и Кирстен — стройные, эффектные молодые репортеры — хотели выглядеть соответственно. Биллу недоставало его широкой рубашки с многочисленными карманами, в которых было столько запасов, что их, как Билл частенько говорил, хватило бы на месяц. Кирстен — ее военных ботинок, с шестнадцатью дырочками для шнуровки в каждом, — они заставляли ее чувствовать себя смелее и тверже. Но больше всего их обоих напрягало отсутствие брюк. Конечно, ничего нельзя было с этим поделать, и они как настоящие профессионалы, без лишних возражений, выполняли возложенную на них миссию.

— Как мы будем снимать?

Уэйн посмотрел на Брюса.

— Брюс, ты же режиссер. Где этим людям поставить камеру?

Брюс даже не пошевелился. Пусть нельзя избежать готовящегося кошмара, но помогать в его организации он не собирался.

Уэйн пожал плечами.

— Ну, тогда я сам все сделаю. Может, мне тоже «Оскар» за это дадут, ха-ха! Так вот, ребята, камеру надо поставить прямо здесь, напротив камина.

Билл и Кирстен стали готовить аппаратуру. В это время Уэйн продумывал сценарий.

— В центре должен находиться этот диван. Потому что я точно знаю: чего бы там по телевизору ни показывали, где-нибудь поблизости обязательно есть диван. А если я его еще немного подвину, то Брук тоже будет в кадре. Так ведь, Билл?

— Да, я ее вижу, — откликнулся Билл.

— Вот и отлично, потому что мне кажется, она просто потрясающе смотрится на полу. Прямо какой-то раненый лебедь.

Скаут обожала, когда Уэйн так говорил. Она твердо верила: будь у него образование, он точно стал бы поэтом. Билл с этим едва ли согласился бы. В объективе его телекамеры Брук не выглядела раненым лебедем. Она была похожа на раненого человека. Тяжело раненного человека. Билл много видел подобных сцен, когда работал военным корреспондентом, но так к ним и не привык и не находил в них ничего красивого.

— Она умирает, — сказала Велвет, накрывая Брук пиджаком.

— Мы все умираем, милая, — ответил Уэйн, — с момента нашего появления на свет. Но ее жалкое состояние усилит эффект, который я хочу произвести. Она будет живым примером или, скорее, пока ещеживым примером того, что прославляют и эксплуатируют люди, подобные Брюсу Деламитри. Так что убери с нее пиджак, крошка. Здесь не холодно, а твой пиджак портит мне всю картину. В пиджаке нет ничего сексуального.

Велвет сделала, как ей велели.

— Ну вот, гораздо лучше, — одобрил Уэйн. — Теперь картина что надо. Ну а как насчет тебя? — Он посмотрел на Фарру. — Что мы с тобой будем делать?

— То есть? — вздрогнула Фарра. Она уже надеялась, что ей не придется участвовать в сцене. Но горько ошибалась.

— Это же телевидение, дорогая моя. Такая красивая женщина, как ты, будет пользоваться большой популярностью, особенно рядом с хорошенькой дочкой. Скаут, крошка, возьми-ка миссис и мисс Деламитри и пристегни их наручниками вон к той лампе за диваном… Ну, ну же, девочки, поторопитесь. Мы тут не «Унесенные ветром» снимаем. У нас прямой эфир.

Скаут сунула руку в сумку Уэйна и извлекла оттуда пару наручников.

— Сняли с копа, — пояснила она. И мрачно добавила: — Ему они уже не пригодятся.