Попкорн

Волчиха, почувствовав что-то, понюхала воздух, взглянула на небо, и волки вновь обратили внимание к ребенку. Рашид не понимал, что происходит, и его охватывал страх. Ребенок играл с волками, и внезапно Рашид осознал, что они чем-то беспокоятся. Рашид решил подождать, когда волки разойдутся, и смог бы выбрать момент для действия.

Однако, когда волки почувствовали его жажду убийства, начали рычать, и Рашид отступил. Волчиха с ребенком подошла медленно, и в её глазах Рашид увидел милосердие и материнскую любовь. Эти чувства напомнили ему о моментах, когда Ариэль кормила и заботилась о Синдухте. Внезапно Рашид изменил свое мнение, задумавшись, может быть, ребенку лучше оставаться среди волков.

Однако, осознав, что наступают зимние холода, Рашид взглянул на небо. Солнце сияло теплом, но он осознал, что зима несет с собой холода, и ребенку будет трудно выжить без одежды и приюта. Внутренний конфликт между желанием спасти ребенка и заботой о его благополучии наполнил сердце Рашида.

Волк медленно приближался к Рашиду, но что-то удерживало его от бегства. Словно волчиха общалась с ним невидимо: "Постой! Я не причиню тебе вреда".

На расстоянии пяти-шести шагов волчиха опустилась на колени и медленно отпустила ребенка. Она мордой указывала на малыша, словно говоря: "Забирай, она твоя", затем вновь посмотрела на небеса.

Рашид осознал, что волки тоже знают, что ребенок не переживет здешние суровые зимы. Однако, когда ребенок подтянулся к волчихе, та рычала на него, заставив ребенка испугаться и заплакать. Волчиха быстро убежала, а остальные волки последовали ей. Рашид подошел к плачущему ребенку и взял его в объятия. Малыш продолжал плакать, напоминая о времени, когда Синдухт тоже плакал, ожидая свою мать.

Солнце наклонялось к вечеру, и свежий ветер начал дуть. Вдали волки выли, и их вой нес в себе грусть и печаль. Ежедневно перед закатом волки приходили ближе, чтобы взглянуть на человеческого ребенка, которого кормили своим молоком.

Синдухт все это время оставался неподвижным и молча прятался. Он всегда следовал за словами родителей, стараясь избежать их недовольства. Когда он увидел отца с ребенком, он бежал к нему и обнял его ногу.

— Смотри, сынок, это твоя сестренка, — сказал ему отец, улыбаясь.

Когда они вернулись домой, вечер уже превратился в темноту, и сильный холодный ветер предвестил приближение зимы. Темные облака на небе предвестили ожидаемые холода, хотя грома пока еще не было слышно. Листья деревьев еще не полностью пожелтели, что означало, что есть некоторое время до наступления суровых морозов и обильных дождей.

При входе в дом Ариэль спала, сидя. Ее ожидание мужа и сына закончилось усталостью, и она заснула. Ее внешность была прекрасной: невысокий рост, круглое лицо с ярко выраженными щечками, светлые, немного кудрявые волосы, темно-карие, почти черные глаза, которые при дневном свете горели огнем и выражали пронзительность взгляда. Ей было 32 года, но она выглядела на 25. В отличие от мужа, она редко болела.

Когда Рашид вошел в дом с ребенком, Ариэль проснулась от скрежета двери и встревоженно взглянула на мужа с улыбкой. Но при взгляде на ребенка ее охватили страх и ужас. Она быстро вопросила, чей это ребенок и где его родители, выражая отчаяние и трепет в голосе.

— Тише, — прошептал Рашид, снимая обувь и аккуратно укладывая ребенка на кровать.

Кровать, сделанная своими руками из досок и шерсти баранов, была мягкой и удобной. Их дом состоял из двух комнат, кухни и небольшого холла. Все комнаты были маленькими, но в холодные зимы быстро прогревались. В комнате стоял камин, а рядом было немного дров. Справа и слева от двери находились два маленьких окна. Одно из них было закрыто деревянными досками вместо стекла, так как им было трудно доставить стекло из города. Несмотря на единственное окно, света в дневное время было достаточно. Свечи они делали сами, поэтому вечером было достаточно светло. По обе стороны от двери располагались комнаты — одна для Синдухта, а другая для Рашида и Ариэль. Впереди находилась кухня, где горел камин и четыре свечи на стенах углов.

Синдухт пошел на кухню ужинать, оставив Рашида и Ариэль в холле.

— Кто нас обнаружил? Откуда ребенок? И почему ты улыбаешься? Ты что, уже забыл, как поступили с нами люди? Неужели ты все еще веришь, что нас простят за неповиновение? — Ариэль тряслась, слезы готовы были литься, но она сдерживала себя. Она обещала себе быть сильной и больше никогда не плакать из-за того, что с ними сделали.

— Успокойся, любовь моя. Я бы никогда не допустил, чтобы нас обнаружили. Я всегда думал о том, что нас могут найти. Хотя прошло столько лет, я все еще боюсь того, что нас найдут. Мы не совершали ничего плохого, мы просто хотели быть счастливыми вместе. Люди несправедливы, но нам придется вернуться к ним снова. Не ради нас, но ради наших детей.

— Ради нашего ребенка, ты хотел сказать!