Пополам

Аня вспоминала подробности последней встречи с Толиком – как он ходил, как сидел, что говорил. Прокручивала эти детали в голове раз за разом, с ними засыпала и с ними же просыпалась. Георгий? Антон? Юлька? В тот момент они не имели для Ани никакого значения. Так бывает. Не потому, что она не любила детей. Просто не понимала, при чем здесь дети. Ее жизнь, личная, рухнула. Не семейная, а личная. Хотела ли Аня вернуть Толика? Конечно. Мечтала об этом. Хотя бы на один раз. Думала, если родит, сможет видеть его чаще. Скучала по нему отчаянно, так, как ни по кому больше. И отказывалась поверить, что настолько ему безразлична. И никакой он не альфонс. Всегда объяснял, на что нужны деньги. Покойному отцу памятник поставить, например. Аня помнила дядю Славу, умершего от беспробудного запоя, с детства и, конечно же, отправила столько, сколько просил Толик. Потом его мать заболела, нужны были деньги на то, чтобы перевести ее в городскую больницу. Аня тут же перевела – тетю Лиду она тоже знала с детства. Покойный дядя Слава лупил ее до черноты – ногами, чем придется, куда придется. Тетя Лида отыгрывалась на сыне – лупила ремнем Толика. Тот тоже ходил синий, пока однажды не вырвал из ее рук ремень и не ударил в ответ. Тетя Лида говорила, что он – копия отца, яблоко от яблони вообще не откатилось. Такой же жестокий. Аня в это не верила. Толик не мог ударить мать. И Ленку тоже, хотя та жаловалась, что он руки распускает. С Аней Толик всегда был нежным.

Георгий… была ли она ему благодарна? Совсем нет. Она его не любила, не была признательна за заботу. Никаких чувств не испытывала. Все, что ей было нужно, она пережила с Толиком – от безумной любви до такой же безумной ненависти. Вся палитра чувств. Нежность, благодарность за нее же, удовольствие, радость, отчаяние, надежда, страсть. На мужа чувств не оставалось. Как и на детей. Она, конечно, любила их. Но не той любовью, которую ждал от нее Георгий. Не безусловной. Не окунулась с головой в материнство, не посвятила всю себя детям. Она хотела жить своей жизнью. С Толиком. И, когда это стало возможным, он от нее отказался. Даже не планировал такой вариант. Это нельзя было считать предательством – ведь он ей ничего никогда не обещал. Она да, мечтала вслух, планировала, фантазировала. Он даже не кивал в ответ на ее слова. Но все равно, для Ани его отказ от нее и ребенка стал ударом в диафрагму, когда не можешь дышать, а когда сможешь – неизвестно. Может, и никогда. Когда сломанные ребра впиваются в легкие – и все, наступает конец. Для Ани он и наступил. Она жила со сломанными ребрами, с раздавленной, разорванной диафрагмой, с невозможностью сделать полноценный вдох.

Антон

Антон слонялся вокруг школы. Настя уехала к репетитору, Милан на тренировку. Идти домой не хотелось. Настроение было ужасное. Папа пропадал на работе. Антон несколько раз звонил маме, но она не отвечала. Юлька тоже. Он добрел до младшей школы, пришел на детскую площадку. И там увидел сестру. Она показывала малышам, как Молли умеет подавать лапу, крутиться на месте, будто танцует, и перепрыгивать препятствие. Дети гладили собаку, мамаши улыбались.

– Юлька, – позвал сестру Антон.

Она кинулась к нему, Молли побежала следом.

– Привет, собака. – Антон не очень любил собак, откровенно говоря, боялся их, но протянул руку, давая Молли себя понюхать. Собака не была настроена дружелюбно.

– Молли, это Антон, мой брат. – Юлька строго велела собаке подойти и дать себя погладить.

– Ты отлично ее надрессировала, – сказал Антон, почесывая голову Молли.

– Она еще иногда убегает. Вчера спустила с поводка, потом по всему парку ее искала, – пожаловалась Юлька. Они говорили так, будто расстались утром и сейчас обсуждают, как прошел день. Юлька, кажется, не помнила, что не разговаривала с братом несколько месяцев и не виделась с ним столько же.

– Ничего, ты ее приучишь, – улыбнулся Антон, не зная, о чем говорить дальше и как спросить, почему Юлька не отвечала на его звонки. Но ему и не пришлось придумывать – сестра сама начала рассказывать:

– Ты знаешь, что мама беременна? У нее скоро родится мальчик или девочка. Она не захотела узнавать заранее. Будет праздник. После УЗИ мама отдала конверт организаторам, там будут шарики, их нужно проткнуть. Если мальчик – посыпятся синие конфетти, если девочка – розовые, – тараторила Юлька. – Мама фотографа заказала. Мне надо будет платье надеть как у мамы. Не хочу, но с шариками прикольно, да? Ты кого хочешь – мальчика или девочку? Я – точно мальчика!

– Мне все равно, – ответил честно Антон, – ты же девочка, но стоишь десятерых мальчишек.

– Это да. Но вряд ли мама родит еще одну такую же, как я, – заметила Юлька.

– Точно. Таких, как ты, больше нет, – заверил ее Антон.

Они молчали. Антон гладил Молли, но собака не очень была рада ласкам. Смотрела на мячик, который держала в руках Юлька. Та наконец его бросила, и Молли побежала за игрушкой.

– У меня есть собака, – сказала Юлька. Она была счастлива.

– Да, это хорошо, – ответил Антон.

Они опять замолчали, не зная, о чем говорить.