Пополнение

На поле тем временем самые лучшие из махальщиц мечами начали изображать какое-то подобие приёмов Лисимаха. Ну, чтоб переплюнуть не просто гладиатора, а ещё и ветерана реальных боевых действий конца Второй Пунической, или даже хотя бы просто с ним сравниться – это, конечно, было бы из области заведомо ненаучной фантастики, но у них фишка была в другом. Одно ведь дело гладиатор и ветеран, и совсем другое – вот эти девки, вчерашние пигалицы, от которых никто не ждал лучшего, чем они и так успели уже показать, и тут вдруг оказывается, что они и ещё кое-что умеют. По крайней мере, это был у них уже не танец, а именно работа с мечом. То в правой руке его повертят, перехватывая рукоять на лету, то в левой – скорость далеко не та, что у Лисимаха, и в круг вертящийся клинок у них ещё не сливается, но где-то как-то уже близко к тому. Потом одна взяла меч у другой и завертела сразу обоими – тоже хотя и не так лихо, как у Лисимаха, но для бабы очень даже неплохо – народ, во всяком случае, впечатлился.

– С этого года этому начали учить уже и в школе, и девочки тоже учатся, – как бы невзначай сообщила Юлька, – И Ира тоже, кстати – весной, наверное, мы и свой показ в школе устроим.

– С деревянными, – заметила Турия.

– Ну так а что же вам, сразу стальные подавай? Это опасно, если с непривычки, так что научитесь сперва фланкировать деревянными. Глядишь, в выпускном классе уже и со стальными так же работать будете. В кадетском корпусе ведь пригодится, Макс?

– Да как тебе сказать, Юля… Стоп! Послухай-ка ты лучше не сюды, а вон туды, – двумя рядами спереди и ниже нас сидели одна из покинувших поле "гречанок" старшего потока и наша юнкерша из бывших.

– Ладно я, не мой это конёк, но если бы ты осталась с нами, так сейчас не она, а ты бы показывала класс! Не жалеешь?

– Каждый день и не по одному разу – когда таскаю на носилках кого-нибудь из парней в полном боевом снаряжении, которого наш Кербер вздумает раненым назначить. Или когда бегу кросс вокруг лагеря в таком же полном снаряжении.

– Так это что, правда, что вас там так мучают?

– Послабее, чем парней, но достаётся, естественно, и нам.

– Естественно?! Да что ты там тогда забыла? Давай вот, как закончится, к Хитии подойдём и поговорим с ней. Уж тебя-то, вот увидишь, примет обратно с удовольствием! Ну, придётся, конечно, пропущенное наверстать и навыки восстановить, но разве это не лучше, чем все эти солдафонские мучения?

– Доркада, я тебе, конечно, благодарна за предложение, но только – уж прости – вот не пошла бы ты с ним на конский хрен или в кобылью задницу? – сказано это было на турдетанском, но настолько изысканно-любезным тоном и со столь же безукоризненным коринфским произношением, что даже я прыснул в кулак, а Юлька и вовсе впала в ступор и даже возмутиться не смогла.

– Я же говорила тебе, Турия, насчёт хороших манер, – напомнила девчонке моя супружница, и они обе тихонько рассмеялись.

– Не понимаю я тебя, Каллироя, – изумилась "гречанка", – Ты и сама среди всех этих лагерных солдафонов такой же солдафонкой становишься. Да ещё и мучаешься при этом. И что в этом хорошего?

– В самих мучениях – ничего, конечно. Они – наша расплата за те наши знания и навыки, которые мы там получаем. Ты вот первенством среди вас на мечах соблазнить меня пытаешься, а мне это даже не смешно. Я там свой меч ношу, и не такой, как у вас. И учусь с ним обращаться – для боя, а не для этих ваших танцулек.

– Да ладно тебе! Ты сама-то сумеешь так, как она сейчас?

– Так – вряд ли. Ну и что? В бою это не нужно, и нас учат совсем другому.

– Ну, ты думаешь, мы кроме танцев и этих фокусов ничем больше с мечами и не занимаемся? Мы ещё и фехтуем на них, между прочим – Хития и Лисимах говорили, что меч надо чувствовать, а это как раз и вырабатывается при фехтовании. Ты ведь умеешь? С нами пофехтовать не хочешь?

– Нет, Доркада, фехтовать с вами я уж точно не стану. Не обижайся, но – уволь. У вас же ни защитного снаряжения нет, ни учебных деревянных мечей.

– Так у нас же они железные, как и ваши.

– Вот именно – хоть и тупые, но железные. Ты вот никак не поймёшь, что у нас мечами не фехтовать учат, а убивать. И у нас эти навыки до автоматизма доводятся – ноги сами держат нужную дистанцию, а рука сама наносит удар в нужный момент, и голова в этом не участвует. Если ты подставишь свой меч так, что его можно будет выбить у тебя из рук, я его не смогу не выбить. А выбив или хотя бы отбив его в сторону – уже не смогу не нанести удар сама. Не обозначить, как у вас, а в полную силу. Убить-то я тебя вашим тупым мечом, пожалуй, не убью, но изувечить тебя и им смогу запросто. Потом, конечно, буду и сожалеть об этом, и плакать, и переживать, но сделанное разве воротишь? Так что ты не обижайся, но давай-ка мы с тобой лучше обойдёмся как-нибудь без этого.

– Макс, ну это же просто ужас какой-то! – прихренела Юлька, – Кого вы там из этих детей готовите?! Садистов? Убийц? Головорезов?