Поправка курса

После десерта (итальянское мороженое, не очень сладкое, но вкусное) мы разошлись по каютам. Отдохнуть.

От чего отдыхать — вопрос интересный. Но морской воздух, но легкая качка, но шум моря навевают неодолимый сон. И даже на броненосце «Потемкин» свободные от вахты нижние чины после обеда спят час или около того. Положено!

Я не спал, конечно. Думал. О электротеатре. Построить в Ялте таковой нетрудно, закупить лучшие кинопроекторы — это легко. Важнее создать ялтинскую киностудию. Снимать свои фильмы.

Но.

Но не моё это дело — двигать историю в одной отдельно взятой стране. Сама, голубушка, сама! Могу лишь подсказать. Намекнуть. Прямо в лоб, как сегодня. Возьмётся Суворин, нет, не знаю. Он сейчас театром увлечён. Устроить показательный киносеанс не сложно. Показать что-нибудь наилучшее не из сегодняшнего, а из ближайшего будущего. «Пражского студента», например. А что, сначала напоить, и хорошо напоить, потом показать, а потом заявить, что ничего не было, и всё господину Суворину приснилось.

Или уж «Броненосец Потемкин»? Создать провидческий сон, сразу двух зайцев одним выстрелом уложить?

Что показывать — у меня есть, чем показывать — тоже есть. Главное — подпоить. Много-то и не нужно, добавлю в бокал каплю-другую хитрого снадобья, и дело в шляпе.

Но не сейчас. Не сразу. Выжду два, а лучше три дня.

А пока — неспешные разговоры.

И уже вечером, перед сном, я завел разговор о цели поездки.

— Нет, я не везу препарат Аф в Италию. Не за этим прислал король за мной яхту, хоть Альтшуллер и считает иначе. Не за этим. Итальянский король — нумизмат.

— Кто? — удивился Чехов.

— Собиратель древних монет. А у меня есть редкая монета. Очень редкая. Ради того, чтобы заполучить её в свою коллекцию, он готов на многое. Например, выкупить эту яхту у владельца, графа Берголо, и подарить её мне. Только не возьму, к чему мне яхта? Одного экипажа тридцать человек. Нет. Но что-нибудь на эту монету я выменяю, непременно.

— Что за монета, за которую готовы отдать яхту? — Суворин играл роль скептика-резонёра.

— Сребреник, точнее, тетрадрахм. Один из тех, который получил Иуда.

— И как можно удостовериться, что он — подлинный?

— Легко. Желаете посмотреть?

— Желаем, — ответил Чехов.

И мы прошли в мою каюту. Вернее, мои покои.

В кабинете я достал из стола хрустальный ларец.

— Раскрывать нельзя, но и так хорошо видно.

И в самом деле — видно. Афина Паллада аверс и реверс. В обличии людском и совином.

— Монету вижу, но это ничего не доказывает, — продолжал упорствовать Суворин.

— А вы положите руку на ларец, Алексей Сергеевич.

Он, криво усмехаясь, прикоснулся к ларцу.

И улыбка сползла, её заменило изумление, понимание, благоговение.

Истина, данная в непосредственном ощущении.

Следом к ларцу прикоснулся и Чехов.

— Но как? Как можно с этим расстаться? — спустя час, уже в кают-компании воскликнул он.

— Нужно, Антон Павлович. Король — Хранитель Плащаницы. Сребреник — для равновесия.

О том, что этих сребреников еще двадцать девять, я умолчал.

Авторское отступление

Европа в средние века была наводнена реликвиями. Так, щепочек креста, на котором распяли Иисуса, хватило бы на Ноев Ковчег.

Как отличить подлинную реликвию от подделки?

«Реликвия говорит за себя сама, не оставляя ни малейших сомнений» — из трудов Сильвестра Второго, знаменитого учёного и Римского Папы.

Глава 9

17 мая (30 мая) 1904 года

Средиземное Море.

— Порт-Артур отрезан и блокирован, — сказал я, откладывая «Фигаро». Газеты нам передали со встречного судна, есть такая практика у иностранцев.

— Мдя… — протянул Чехов. Человек сугубо мирный, он особенно интересовался ходом военных действий, и, напрягая память, пытался читать «Corriere della Sera». Получалось не очень, итальянский язык в гимназиях не преподают. — И что же теперь будет?

— Осада будет, Антон Павлович. Серьёзная и суровая осада. Массовый героизм русских воинов. Японских тоже. Наша доблестная армия будет осаду прорывать. В общем, долгая история.

Чехов отложил газету и подошел к глобусу, большому, метровому. Нашел корейский полуостров. Япония рядышком.

— Владивосток тоже близко, — радостно сказал он.

— Ну, до Владивостока японцы не доберутся. Вряд ли, — ответил я.

— Нет, наоборот. Нашим войскам близко. До Порт-Артура.

— Сначала нашим войскам нужно добраться до Владивостока, а путь неблизкий. Уж кому, как не вам знать, — Суворин тоже встал у глобуса.

— Теперь есть железная дорога, — возразил Чехов.

— Один вагон — сорок человек или восемь лошадей, — согласился я.

— Вы думаете, до осени не управятся? — не прекращал попыток Чехов.

— В смысле? Возьмут ли японцы Порт-Артур до осени? Уверен, что нет.

— Нет, наоборот. Удастся ли разбить японцев?