Поправка на ветер

Чем больше Маруся думала о предположении, которое высказала Тоня, тем больше оно ей нравилось. Если, конечно, в данном случае слово «нравилось» вообще уместно… А что? Отношения у Дануты с бывшим мужем были плохие? Плохие. Маруся сама однажды стала свидетельницей их скандала по телефону, после которого Данута дрожащими руками капала себе в рюмку валерьянку. Могли бывшие супруги что-то не поделить? Что-то, из-за чего муж решил от жены избавиться раз и навсегда? Могли. Непросто, конечно, представить себе такую причину, но в жизни чего только не бывает… А может, они поссорились, и все вышло случайно? Он в очередной раз заявился к ней пьяный. Снова приревновал. Какое право бывший муж имеет ревновать – это другой вопрос. Слово за слово – схватились, он за утюг, она за кочергу… Маруся потрясла головой. Подобная сцена в принципе возможна, но в какой-то другой жизни. В ее собственной семье не то что руку никто не поднимал, голос повышать друг на друга было не принято. Да и с Данутой такая картинка сочетается плохо. Однако в жизни всякое бывает… Так или иначе, но вариант со случайной ссорой более правдоподобен, если учесть, что орудием убийства стал утюг, то есть подручное, так сказать, средство. Если бы убийца планировал преступление заранее, он принес бы орудие – в смысле какое-нибудь оружие – с собой…

* * *

Антонина работала в строевой части ОБАТО – батальона обеспечения, то есть фигурально выражаясь, держала в руках все нити жизнеобеспечения гарнизона. Через ее руки проходили в том числе путевые листы и накладные на доставляемые грузы. Антонина вспомнила, где слышала фамилию Витенас. Мир тесен, а Чкаловск еще теснее – оказалось, что бывший муж Дануты Людвик водит грузовик, который возит в гарнизон продукты с центральных складов в Калининграде.

– Он в обед приедет разгружаться на складах военторга в Старом городе, недалеко от госпиталя. А вообще, на этой неделе будет каждый день возить товар, – сообщила Тоня Марусе по телефону. – Я подумала, ты захочешь на него посмотреть, потому и позвонила тебе в санчасть.

– Ты совершенно правильно поступила, Тонечка, спасибо тебе! – прощебетала Маруся. И тут же, понизив голос и прикрыв трубку ладошкой, добавила: – Тонечка, а ты не могла бы еще кое-что для меня узнать? Например, посмотреть его путевые листы, накладные… что там еще? Куда ездил, когда возвращался, и все такое… Особенно меня интересует день, когда убили Дануту – тридцатое июля.

– Ну, подруга, это дело не быстрое, – сказала Тоня. – Но посмотрю, куда я денусь. Мне уже и самой хочется прижать к ногтю этого паразита.

– С меня пончик! Два. – Маруся повесила трубку, посмотрела по сторонам – никто не слышал, что она интересуется путевыми листами какого-то водителя? – и направилась к кабинету начмеда Воронова. Стукнула в дверь согнутым пальцем и, не дожидаясь разрешения, вошла.

– Можно, Андрей Владимирович?

Воронов сидел за столом и что-то писал. Увидев Марусю, он попытался перевернуть исписанный листок обратной стороной, потом начал суетливо собирать рассыпавшиеся бумаги в стопку и совать эту стопку в ящик, наконец полез под стол и стал шарить там в поисках скатившейся на пол шариковой ручки…

– Андрей Владимирович, вам там, внизу, как? – спросила Маруся, с удивлением наблюдавшая за манипуляциями начмеда. – С вами вообще все в порядке?

– Все в порядке, – эхом отозвался из-под стола Воронов. – А почему вы спрашиваете? – Ведете вы себя как-то странно, – сообщила Маруся пустующему креслу начмеда. – Может, вылезете? А впрочем, как хотите, меня не раздражает. Я, собственно, хотела отпроситься на полчаса, отпустите? Обещаю, одна нога там, другая здесь…

Воронов, красный и потный, вылез и снова уселся в кресло.

– Упала вот, – объяснил он, демонстрируя найденную ручку. – Да-да, идите! Идите-идите!

– Вот вроде бы сама отпросилась, а такое ощущение, что он меня послал, – пробурчала Маруся, закрывая дверь начмедовского кабинета с другой стороны.

Через пять минут она была уже у склада военторга. Сунув руки в карманы халатика, с напускным безразличием продефилировала неподалеку от того места, где Людвик Витенас помогал разгружать свой грузовик. Неприятный тип! Сутулый, жилистый, с крючковатым носом и кустистыми бровями. Давно не стриженные и, судя по всему, не мытые волосы лезут на воротник явно несвежей рубашки. И что Данута в нем нашла? Впрочем, возможно, он не всегда был таким… неприкаянным.

Украдкой разглядывая Витенаса, Маруся пыталась составить подобие его психологического портрета и определить, способен ли этот человек на убийство. Однако ее познания в психологии и физиогномике в данном конкретном случае помогали плохо. Единственное, что по физиономии бывшего мужа Дануты можно было сказать с уверенностью, так это то, что он частенько прикладывается к бутылке. Если бы Людвик хромал, Маруся, быть может, сомневалась бы меньше, но он не хромал. С другой стороны, она уже поняла, что подозревать в причастности к преступлению только хромых – дело весьма не перспективное.