Поправки

В ноябре Кэролайн купила четыре билета на представление фокусника Алана Грегариуса на 22 декабря и четыре билета на «Короля Льва» на 23 декабря в Нью-Йорке. «Если Джона останется, он пойдет с нами, – пояснила она, – а уедет – Аарон или Кейлеб пригласят кого-нибудь из друзей». У Гари на языке вертелся вопрос, с какой стати Кэролайн не купила билеты на следующую после Рождества неделю и не избавила малыша от мук выбора. Однако со времен октябрьской капитуляции супруги наслаждались вторым медовым месяцем, и, хотя никто не оспаривал тот факт, что долг призывает Гари на три дня в Сент-Джуд, домашнее блаженство всякий раз омрачалось легким облачком, когда Гари заговаривал о предстоящей поездке. Чем больше дней удавалось прожить без упоминаний об Инид и Рождестве, тем горячее Кэролайн отзывалась на ласки мужа, тем охотнее она и старшие сыновья принимали главу семьи в свою компанию, и депрессия отступала. Признаться, с того утра, когда Альфред упал в океан, о депрессии и помину не было. Помалкивать о Рождестве – невелика цена за семейную гармонию.

Какое-то время обещанные Инид развлечения и баловство перевешивали в глазах Джоны приманку в виде Алана Грегариуса и «Короля Льва». За обеденным столом Джона вслух мечтал о «Стране Рождества» и о рождественском календаре, о которых столько рассказывала бабушка, и не обращал внимания на ухмылки и подмигивания Кейлеба с Аароном, может быть искренне не замечая их. Однако Кэролайн все более откровенно поощряла старших мальчиков посмеиваться над бабушкой с дедушкой, обмениваться анекдотами насчет отсталости Альфреда («Он называет видеоприставку "Интендо"!»), насчет ханжества Инид («Она спрашивала, с какого возраста дети допускаются на представление!»), насчет ее скопидомства («Осталось два бобовых стручка, и она завернула их в фольгу!»), а Гари после капитуляции и сам порой присоединялся к общему смеху («Бабушка такая смешная, правда?»), и в конце концов Джона усомнился в правильности своего выбора. В свои восемь лет мальчик подпал под тиранию крутости. Сперва он перестал заговаривать о Рождестве за столом, а когда Кейлеб со своей фирменной легкой усмешкой спросил, по-прежнему ли Джона мечтает увидеть «Страну Рождества», Джона умышленно грубым голосом ответил: «Наверное, это и впрямь глупо!»

– Куча толстяков в здоровенных машинах тащится по темному парку, – сказал Аарон.

– И все говорят друг другу: «Замчатено, замчатено», – вставила Кэролайн.

– Замчатено, замчатено, – подхватил Кейлеб.

– Нехорошо смеяться над бабушкой, – попытался остановить их Гари.

– Никто не смеется над ней, – возразила Кэролайн.

– Точно, не смеемся, – сказал Кейлеб. – Просто в Сент-Джуде живут смешные люди. Правда, Джона?

– Да, они действительно очень толстые, – признал Джона.

В субботу вечером, за два дня до поездки, Джону после обеда стошнило, и его уложили в постель с небольшой температурой. К вечеру воскресенья аппетит Джоны и цвет лица восстановились, и тогда Кэролайн выложила последний козырь. В начале декабря она подарила Аарону на день рождения дорогую компьютерную игру, «Божий замысел II», в которой игроки создавали существ, боровшихся за выживание в пределах единой экосистемы. Аарону и Кейлебу велено было потерпеть до конца школьных занятий, а теперь, когда они могли наконец опробовать игру, мать настояла, чтобы Джоне отдали микробов, потому что микробы процветают в любой экосистеме и никогда не проигрывают.

В воскресенье к концу дня Джона мог думать только о своей армии смертоносных бактерий и о том, как утром он бросит ее в бой. Когда Гари разбудил сына утром в понедельник и спросил, едет ли он в Сент-Джуд, Джона ответил, что предпочел бы остаться дома.

– Дело твое, – сказал Гари, – но бабушка была бы так тебе рада!

– А если мне будет не очень интересно?

– Гарантировать удовольствие никто не может, – ответил Гари. – Но бабушку ты бы порадовал. Это я могу гарантировать.

Лицо Джоны затуманилось.

– Можно подумать часок?

– Ладно, ровно один час. Потом собираем вещи и едем.

Но за час Джона с головой погрузился в «Божий замысел II». Один штамм его бактерий ослепил восемьдесят процентов популяции маленьких копытных млекопитающих, созданных Аароном.

– Можешь не ехать, – подбодрила Джону Кэролайн. – Решать только тебе. Это твои каникулы. Никого не принуждают.

– Я повторю тебе только одно, – сказал Гари. – Бабушка очень тебя ждет.

На лице Кэролайн проступило глубокое огорчение – вот-вот хлынут слезы. Мало было неприятностей в сентябре! Жена молча поднялась и вышла из игровой комнаты.

Джона ответил полушепотом:

– Я бы лучше остался дома.

В сентябре Гари счел бы решение сына лишним примером того, как моральный долг терпит крах в столкновении с потребительской культурой, и это усугубило бы депрессию. Но он уже проделал этот путь и знал, что в конце ждет тупик.

Он собрал свой чемодан и поцеловал Кэролайн.