Поправки

После того как Брайан Каллахан уволил Дениз, она выпотрошила себя и разложила внутренности на столе. Рассказала себе сказку о девочке, чьи родные так мечтали о дочке, что съели бы ее заживо, если б она не сбежала из дому. Она рассказала себе сказку о девочке, которая, отчаянно пытаясь спастись, пряталась во всевозможных убежищах – работала поваром, вышла замуж за Эмиля Берже, жила одиноко в Филадельфии, завела роман с Робин Пассафаро. Но все эти поспешно выбранные убежища конечно же не могли укрыть ее надолго. Пытаясь защититься от своих изголодавшихся близких, она достигла противоположной цели: добилась, что, как раз когда их голод обострился до крайности, ее собственная жизнь развалилась – ни мужа, ни детей, ни работы, никаких обязанностей, никакого щита. Можно подумать, она нарочно постаралась устроить все так, чтобы ничто не мешало ей нянчиться с родителями.

Братья тем временем ухитрились уйти от проблем. Чип бежал в Восточную Европу, Гари забился под каблук Кэролайн. Да, Гари «брал на себя ответственность» за родителей, но, по его представлениям, ответственность сводилась к тому, чтобы командовать и запугивать. Терпеливо выслушивать Инид и Альфреда, проявлять понимание – это бремя всей тяжестью легло на плечи дочери. Дениз, единственная из детей, разделит с родителями рождественский обед и – это заранее можно предсказать – единственная будет состоять при них все последующие недели, месяцы, годы. Родители чересчур деликатны, никогда не попросят дочку переехать жить к ним, но она знала: именно этого они и хотят. Как только Дениз записала отца на вторую стадию экспериментов с «Коректоллом» и предложила родителям свой дом, Инид в одностороннем порядке прекратила военные действия. Ни разу больше не упоминала про свою подругу-прелюбодейку Норму Грин. Ни разу не спросила, почему Дениз «бросила» работу в «Генераторе». Инид попала в беду, дочь поспешила ей на помощь, и мать не могла больше позволить себе роскошь придираться. И теперь, как говорилось в этой сказке, настало время шеф-повару выпотрошить себя и скормить изголодавшимся родителям.

Другого сюжета не имелось, и Дениз готова была уже примириться с тем, что есть, вот только никак не могла признать в героине себя.

Когда надевала белую блузку, старый серый костюм, черную шляпку с короткой черной вуалью и мазала губы красной помадой – тогда Дениз узнавала себя. Когда надевала белую безрукавку с мужскими джинсами и затягивала волосы на затылке так, что голова начинала болеть, – она узнавала себя. Когда надевала серебряные украшения, обводила глаза бирюзовыми тенями, красила ногти лаком цвета «губы мертвеца», наряжалась в ярко-розовый свитер и оранжевые кроссовки, она узнавала себя, живую, и дыхание перехватывало от счастья бытия.

Она съездила в Нью-Йорк, выступила по «Фуд ченнел» и побывала в клубе для таких людей, как она, которые начинают понимать, чего они стоят, и нуждаются в практике. Остановилась у Джулии Врейс, в ее замечательной квартире на Гудзон-стрит. Джулия сообщила: в ходе бракоразводного процесса выяснилось, что Гитанас Мизевичюс заплатил за квартиру деньгами, украденными у литовского правительства.

– Адвокат Гитанаса называет это «недосмотром», – рассказывала Джулия, – но верится с трудом.

– Значит, ты лишишься квартиры?

– Нет-нет, – ответила Джулия, – напротив, это поможет мне оставить ее за собой и ничего не платить Гитанасу. Но мне, право, так неприятно! Получается, что по справедливости моя квартира принадлежит литовскому народу!

В гостевой спальне температура достигала 90 градусов.[93]

Джулия выдала Дениз ватное одеяло чуть ли не в фут толщиной и предложила еще плед.

– Спасибо, этого более чем достаточно, – отказалась Дениз.

Джулия принесла фланелевые простыни и четыре подушки в фланелевых наволочках. Поинтересовалась, как там Чип поживает в Вильнюсе.

– Похоже, они с Гитанасом сдружились.

– Страшно подумать, как они вдвоем сплетничают на мой счет! – жизнерадостно промурлыкала Джулия.

Дениз возразила: скорее всего, Чип и Гитанас вовсе не затрагивают эту тему.

– Почему бы им не поговорить обо мне? – Джулия наморщила лобик.

– Ты довольно жестоко бросила и того и другого.

– Вот бы и поговорили о том, как они меня ненавидят!

– Не думаю, чтобы кто-то мог тебя возненавидеть.

– По правде сказать, – призналась Джулия, – я боялась, что ты возненавидишь меня за разрыв с Чипом.

– Нет, меня это совершенно не колышет.

Джулия воспрянула духом и поведала Дениз, что встречается с юристом, лысым, но очень милым. Их свела Иден Прокуро.

– С ним я чувствую себя в безопасности, – сказала она. – В ресторанах он держится так уверенно. И у него полно работы, так что он не пристает ко мне поминутно, ну, с глупостями.

– Знаешь, – сказала Дениз, – чем меньше ты будешь мне рассказывать про вас с Чипом, тем лучше.