Поправки

Полгода назад, когда Гари незадолго до своего сорокатрехлетия ездил с Джоной к родителям в Сент-Джуд, двое местных умельцев переоборудовали второй этаж гаража, переделали систему освещения и водопровода – это был подарок-сюрприз от Кэролайн. Гари высказывал порой желание увеличить старые семейные фотографии и собрать в большом альбоме с кожаным переплетом «Двести классических моментов семьи Ламберт». С этой задачей вполне бы справилось и фотоателье, к тому же мальчики учили отца работать с компьютерными изображениями, а если б ему все-таки понадобилась лаборатория, можно бы арендовать ее с почасовой оплатой. Поэтому при виде подарка – жена торжественно проводила его в гараж и предъявила совершенно ненужную и нежеланную темную комнату – Гари едва не расплакался. Но из популярных пособий по психологии, которыми был завален ночной столик Кэролайн, Гари наперечет знал тревожные сигналы надвигающейся депрессии, и к их числу, согласно всем авторитетам, относилась беспричинная плаксивость, так что Гари проглотил застрявший в горле комок, осмотрел дорогущую новую лабораторию и воскликнул, что он в восторге от подарка Кэролайн (она испытывала смешанные чувства: запоздалые сожаления потратившегося покупателя и приятное возбуждение щедрого дарителя). Теперь, чтобы доказать себе, что он вовсе не страдает депрессией, и чтобы Кэролайн ничего такого не заподозрила, Гари назначил себе работать в темной комнате дважды в неделю, пока «Двести классических моментов семьи Ламберт» не будут готовы.

Еще один признак паранойи: Гари мучило подозрение, что Кэролайн вытесняет его из дома, для того и устроила лабораторию в гараже.

По сигналу таймера Гари переложил третью пару отпечатков в фиксаж и включил свет.

– Что это за белые пятна? – поинтересовался Джона, заглянув в кювету.

– Понятия не имею!

– Похоже на облака, – продолжал Джона.

Мяч с грохотом врезался в стену гаража.

Оставив Инид морщиться в закрепляющем растворе, а Альфреда – ухмыляться, Гари распахнул ставни. Араукария и бамбуковые заросли блестели от дождя. На заднем дворе Кэролайн и Аарон в грязных, промокших, прилипших к лопаткам свитерах жадно глотали воздух, Кейлеб завязывал шнурки. Кэролайн сорок пять, а ноги как у молоденькой девочки, волосы все такие же светлые, как двадцать лет назад, когда Гари познакомился с ней в «Спектруме», на концерте Боба Сигера. Жена все еще очень привлекала Гари, восхищала его своей естественной внешней притягательностью и квакерской родословной. Гари машинально потянулся за фотоаппаратом, навел на Кэролайн телеобъектив.

Лицо Кэролайн напугало его: брови мучительно сведены, рот сложился в печальную гримасу. Прихрамывая, она снова побежала за мячом.

Гари перевел объектив на старшего сына, Аарона, – того лучше всего фотографировать врасплох, чтобы не наклонял кокетливо голову под выигрышным, как он полагает, углом. Лицо у Aapoнa раскраснелось и испещрено пятнышками грязи – славный выйдет снимок. Гари отрегулировал было дальность, но огорчение из-за Кэролайн перехлестнуло порог нейрохимической защиты.

Игра остановилась. Кэролайн, все так же прихрамывая, побежала к дому.

– «Люси зарылась лицом в гриву Аслана, прячась от его взгляда», – прошептал Джона.

Из дома послышался вскрик.

Кейлеб и Аарон отреагировали без промедления, галопом промчались через двор, точно герои боевика, и скрылись за дверью. Секунду спустя Аарон вновь возник на пороге и громко позвал ломающимся уже голосом:

– Папа! Папа! Папа! Папа!

Когда все впадали в истерику, Гари становился спокойным и методичным. Он неторопливо вышел из лаборатории, спустился по скользкой от дождя наружной лестнице. На открытом пространстве позади гаража, над рельсами пригородной железной дороги, во влажном воздухе ярким потоком разливался свет.

– Папа, бабушка звонит!

Гари легкой походкой зашагал через двор, изредка останавливаясь и с сожалением оценивая ущерб, причиненный футболистами газону. Здешняя округа, Честнат-хилл, напоминала Нарнию. Столетние клены, гинкго и платаны, в большинстве своем искалеченные (мешали прокладывать линию электропередачи), мятежно поднимались над тесно застроенными улочками, носившими имена истребленных племен, семинолов и чероки, навахо и шонов. На многие мили в любую сторону, невзирая на большую плотность населения и высокие доходы домовладельцев, отсутствовали скоростные шоссе и не хватало магазинов. «Страна остановившегося времени» – так называл эти места Гари. Большинство домов, и его собственный в том числе, были сложены из аспидного сланца, с виду похожего на необработанное олово, точно под цвет его волос.

– ПАПА!

– Спасибо, Аарон, я расслышал тебя с первого раза.

– Бабушка звонит!

– Знаю, Аарон, ты уже говорил.

В кухне, мощенной шиферной плиткой, он застал Кэролайн – скрючившись на стуле, она обеими руками хваталась за поясницу.

– Она уже звонила утром, – призналась Кэролайн, – я забыла тебе сказать. Телефон звонил каждые пять минут, я побежала бегом, и вот…

– Спасибо, Кэролайн.

– Я бежала бегом…