Поправки

– Корпорация «Аксон» является счастливым владельцем пяти национальных патентов, защищающих права на эту эффективную базовую технологию, – обращается к камере Эрл Эберле. – Эти патенты и еще восемь, находящихся в стадии оформления, образуют непреодолимый вал, ограждающий те сто пятьдесят миллионов долларов, которые мы уже вложили в исследования и разработку процесса. «Аксон» – признанный мировой лидер в этой области. Шесть лет истории компании – это постоянный позитивный баланс, а приток доходов в следующем году, по нашим расчетам, достигнет восьмидесяти миллионов долларов! Потенциальные инвесторы могут быть уверены, что каждый цент из каждого доллара, которые мы соберем пятнадцатого декабря, будет вложен в совершенствование этого замечательного, я бы сказал, исторического продукта! «Коректолл» – это будущее! – говорит Эрл Эберле.

– Это будущее! – восклицает запевала.

– Это будущее! – хором подтягивает стайка смазливых студенточек в дурацких очках.

– Предпочитаю прошлое! – фыркнула Дениз, допивая бесплатную полулитровую бутылку импортной воды.

На взгляд Гари, слишком много людей набилось сюда, в Зал В, не хватает кислорода. Явные проблемы с вентиляцией. Вспыхнул свет, молчаливые официанты веером рассыпались между столами, разнося первые блюда ланча под термокрышками.

– Угадай-ка с трех раз: лосось, – говорит Дениз. – Впрочем, угадаю и с первого: лосось.

В глубине помоста поднялись со своих мест и вышли вперед три фигуры, странным образом напомнившие Гари его медовый месяц в Италии: они с Кэролайн зашли в собор где-то в Тоскане, вероятно в Сиене, памятник архитектуры, внутри высились средневековые статуи святых (раньше они украшали крышу), и каждая статуя вот так же воздевала правую руку, точно приветствующий избирателей кандидат в президенты, и каждая светилась такой же святой и уверенной улыбкой.

Старший из трех блаженных видений, розоволицый, в очках без оправы, простер руку, словно благословляя собравшихся.

– Отлично! – выкрикнул он. – Отлично, друзья! Я – Джо Прагер, главный юрисконсульт по сделкам в «Брэг Нутер». Слева от меня – Мерили Финч, главный администратор «Аксона», справа – Даффи Андерсон, веемогущий дилер «Хеви энд Ходапп». Мы надеялись, что сам «Кудряшка» удостоит нас своим присутствием, но у него все расписано по часам, и в данный момент он дает интервью Си-эн-эн. Так что позвольте мне произнести все положенные предупреждения, – он подмигнул, – и предоставить слово Даффи и Мерили.

– Эй, Келси, отзовись, отзовись, старина! – крикнул юный сосед Гари.

– Предупреждение первое, – начал Прагер. – Прошу всех учесть, что полученные «Кудряшкой» результаты, я подчеркиваю, являются строго предварительными. Первая стадия исследований, ребята! Меня все слышат? Там, сзади? – Прагер вытянул шею и обеими руками помахал в сторону дальних столов, в том числе и того, за которым сидел Гари. – Еще раз, прописью: первая стадия исследований. На данный момент «Аксон» не располагает и ни в коем случае не утверждает, будто располагает санкцией Управления по контролю на проведение второй стадии испытаний. А что после второй стадии? Третья стадия! А после третьей? Многоступенчатый процесс обработки результатов, который сам по себе может отсрочить выход продукта на рынки еще на целых три года! Слышите, ребята, мы имеем дело с чрезвычайно интересными, но абсолютно предварительными данными клинических испытаний. Как говорится, caveat emptor.[38] Ясно? – Он опять подмигнул. – Ясненько?

Прагер изо всех сил старался удержать на лице строгое выражение. Мерили Финч и Даффи Андерсон тоже прятали улыбки, словно все они принадлежали к тайной секте или знали за собой общий грешок.

– Предостережение второе, – продолжал Прагер. – Эта вдохновенная видеопрезентация не является официальной рекламой. Сегодняшнее выступление Даффи, равно как Мерили, представляет собой экспромт и тоже не является официальной рекламой…

Официант скользнул к столику Гари, водрузил на него блюдо с лососем и чечевицей. Дениз отказалась от угощения.

– Не будешь есть? – шепотом спросил Гари. Дениз покачала головой.

– Право, Дениз! – Почему-то ему стало обидно. – Могла бы и перекусить со мной вместе.

Дениз с непроницаемым видом уставилась на брата и ответила:

– Желудок не вполне в порядке.

– Хочешь уйти?

– Нет. Просто не буду есть.

В тридцать два года она все еще была красавицей, хотя долгие смены у плиты иссушали молодую кожу, постепенно превращая ее в этакую терракотовую маску, и при встречах с сестрой Гари испытывал нараставшую тревогу. Это же его младшая сестренка как-никак. Время заводить мужа и детей безвозвратно уходило, но Дениз, похоже, не ощущала стремительности перемен, не в пример ему. Работа стала для Дениз наваждением, заставлявшим ее трудиться по шестнадцать часов в сутки и лишавшим личной жизни. Гари беспокоился – как старший в семье, он имел все основания беспокоиться, – что к тому времени, когда чары рассеются, Дениз будет уже поздно обзаводиться семьей.

Он быстро доел лосося. Дениз все пила импортную воду.