Попробуй догони

– Разумеется, хотелось! Кому понравится чувствовать себя тягловой лошадью? Но дело в том, что у нас абсолютно разное воспитание! Да и традиции здесь, в Шотландии, не те, что у вас, американцев. К примеру, вот ты говоришь, что твой отец стремился выкорчевать даже память о своих предках. Для нас же, шотландцев, нет ничего дороже семейного наследия.

– Мой отец в этом плане был исключением из общего правила, – возразил ей Таггарт, намекая, что не даст ей сбить себя с толку. – Да и он под конец жизни изменился, судя по его странному завещанию. Зачем-то он ведь финансировал замок!

– Вот и я о том же! – обрадованно подхватила Мойра. – У него, очевидно, заскребли кошки на сердце. Если бы его не замучила совесть, он бы не стал вбухивать свои денежки в это чудовищное сооружение. – Она испуганно прикрыла рот ладошкой и покраснела, сообразив, что ляпнула глупость. Таггарт отвел удивленный взгляд, уже не зная, что ему и думать о ней. Мойра моментально нашлась и выпалила первое, что пришло ей в голову: – Но при всем при том я должна признать, что ты тоже в чем-то прав. Покойный действительно не любил перемывать косточки своим прямым предкам. Лишь с огромным трудом мне порой удавалось убедить его поведать мне какую-нибудь семейную историю. – Она невинно захлопала глазками.

Таггарт снова посмотрел на нее и обнаружил, что выражение ее лица опять стало ласковым и кротким, как у ангелочка, глядя в голубенькие глазки которого хотелось немедленно распахнуть душу и во всем исповедаться. Но Таггарту почему-то не хотелось впускать ее в свое прошлое и выпускать из темницы своей памяти жутких чудовищ. И он молчал, насупив брови и закусив губу, как упрямый подросток, выслушивающий нотации своего взбешенного отца в его кабинете.

Угадав его состояние, Мойра вкрадчиво промолвила:

– Как я понимаю, интерес к своим корням проснулся в нем тогда, когда было уже невозможно изменить отношения между вами...

Тронутый ее сочувствием, Таггарт не выдержал и выплеснул ей всю правду о подоплеке напряженности, царившей в их доме многие годы:

– Все время, пока я жил под одной с ним крышей от рождения и до своего восемнадцатилетия, он изо дня в день заставлял нас, четверых своих сыновей, доказывать, что мы лучше, чем наши непорядочные предки, основавшие в горной долине поселение под названием Рогз-Холлоу. Все Морганы были редкими негодяями и закоренелыми ворами, преступный ген, очевидно, передавался из поколения в поколение, как и склонность к запойному пьянству и гнусному разврату. Ну и что ты на это скажешь?

У Мойры от изумления раскрылся рот, но из него не вырвалось ничего, кроме громкого вздоха. Впрочем, Таггарт и не нуждался в сочувствии, свой вопрос он задал чисто риторически и не ждал на него ответа.

– Мой отец задался целью в корне изменить эту скверную традицию и начать семейную историю заново. Себе он определил роль отца-основателя новой династии Морганов, а нам, его сыновьям, роль достойных продолжателей его славных дел. Следует признать, что отец действительно совершил переворот в семейных традициях. Он не искал в жизни легких путей, добивался всего тяжелым трудом и усердием. Он стал первым из Морганов, кто окончил университет и стал дипломированным юристом. Он сделал прекрасную карьеру и занял кресло окружного судьи. Его избрали почетным гражданином нашего города, он был принят в лучших домах округа и вошел в его элиту. И никто не мог упрекнуть его в мошенничестве, мздоимстве или в пьянстве. Он сколотил приличный капитал и заложил солидный фундамент в счастливое будущее своих потомков.

В этом месте его пылкого монолога Мойра вскинула брови и хмыкнула, как бы выражая тем самым недоумение в связи с отсутствием у столь добропорядочного человека внуков. Однако Таггарта это не смутило, и он продолжил свой рассказ:

– На нас, четверых своих сыновей, отец возлагал огромные надежды. Он хотел, чтобы мы приумножили славу его добрых дел и стали примером для грядущих поколений Морганов. И уж конечно же, он делал все, чтобы никто из нас не пошел по кривой дорожке, как наши беспутные пращуры. И меньше всего он желал, чтобы кто-то из его сыновей сделал карьеру, раскапывая могильник семейных тайн и выпуская тени прошлого на свободу.

При этих словах Мойра смертельно побледнела и тихо охнула, словно бы ей вдруг явился скелет кого-то из его лихих предков-разбойников, выскочивший из склепа.

– Поэтому покорно прошу меня простить за проявленный скептицизм относительно примирения моего папаши с дурной славой, оставленной ему в наследство его предками. Но даже если незадолго до смерти на него и снизошло просветление, то его запоздалые попытки загладить свои прегрешения перед заблудшими пращурами и лишенными счастливого детства сыновьями уже ничего не изменят. Слишком рьяно он изо дня в день терзал нас своими проповедями и наставлениями, чтобы мы, его дети, смогли это забыть и поверить в его чудесное перевоплощение.

Таггарт умолк и ушел в свой внутренний мир.

Глава 14