Попробуй меня остановить

Остап, давай поговорим! Где ты сейчас? Почему не можешь взять трубку? Я хочу тебя услышать…

Моё сердце пускается вскачь. Я уже знаю ответ на свой вопрос, но всё равно продолжаю докапываться.

Да или нет?

Вновь звонок, который я снова сбрасываю. Тогда Варя присылает сообщение:

Да что с тобой? Ты ведёшь себя так, словно мы чужие и не можем просто поговорить.

Твою мать!..

ДА ИЛИ НЕТ?

Пять минут молчания, а потом её ответ:

Да.

Мой телефон летит в стену…

Глава 38

Остап

– Господи, Остап! Что с твоим телефоном? Я всё утро пытаюсь до тебя дозвониться!

Сегодня мама встречает меня на ногах, взволнованно кружа по палате и держа в руках телефон. Тут же ко мне приближается и пристально смотрит в глаза, словно пытается уличить во лжи.

Она и раньше так делала. Я хорошо помню этот её немного осуждающий, но всё же больше паникующий взгляд. Раньше она довольно часто ловила меня на всяких подростковых проступках и всегда смотрела именно так. Этого взгляда я не видел очень давно. Ведь в последнее время она вообще никак на меня не смотрела. А теперь… Значит, лечение явно идёт ей на пользу.

Кладу ладони на её плечи… Прижать маму к себе мешает её огромный живот. Но, вообще-то, моя матушка очень хрупкая женщина. Ниже меня на целую голову. А сейчас, в этой больничной сорочке, она выглядит особенно трогательно, даже жалко… Правда, её красоту невозможно спрятать даже за такой одеждой. Жгуче-чёрные волосы крупными локонами рассыпались по плечам, большие серые глаза – точь-в-точь как мои – словно видят меня насквозь.

Я почти уверен, что мою боль мама тоже видит. Пытаюсь отвести взгляд и небрежно бросаю:

– Я тут, мам… Всё нормально… – поспешно её успокаиваю и, приобняв за плечи, подвожу к кровати. – Может, полежишь?

– Да… ладно, – она поглаживает свой огромный живот и с моей помощью устраивается на больничной койке. Но продолжает смотреть на меня испытующе. – Так что с твоим телефоном?

– А-а… ерунда… Уронил, – с наигранной небрежностью отмахиваюсь и перевожу разговор на другую тему: – Как ты, мам? Расскажи лучше, как ты себя чувствуешь.

Как и всегда, сажусь на край больничной кровати, и мама тут же тянет ко мне руки. Я бережно сжимаю их в своих ладонях.

– В понедельник меня переведут в отделение гинекологии, это в соседнем здании, – отвечает она немного поникшим тоном.

С чем это связано, я пока не знаю…

– Да, твой врач мне уже сказал. Тебя это беспокоит?

– Не то чтобы… Просто лучше было бы дома…

Я вздыхаю. В какой-то степени мне бы хотелось, чтобы мама вернулась домой, потому что одиночество порой невыносимо. Но ей нужно быть под наблюдением врачей.

Почувствовав, что сказала глупость, мама поспешно исправляется:

– Эх… Ладно. Врач сказал, что нужно остаться – значит, остаюсь. В другом отделении я хотя бы буду не одна. Палата вроде как на двоих – смогу поболтать с соседкой. А здесь тоска зелёная.

Сейчас она так же, как и я, разыгрывает беспечность. Маму что-то беспокоит, я вижу. И это «что-то» никак не связано с переводом в другое отделение больницы и с моим телефоном. Пытаюсь её подбодрить:

– Мне нравится эта клиника. Здесь вроде хорошие врачи. Да и палаты вон какие классные, – я оглядываюсь по сторонам: – Своя душевая есть. И телек.

– Между прочим, кабельное! – провозглашает мама с показным высокомерием. Потом кротко смотрит на меня: – Спасибо тебе, Остап. Ты всё это организовал. Не знаю, где ты берёшь деньги, но мне бы хотелось как-то помочь…

– Нет. Всё, хватит, – тут же её останавливаю. – Я же сказал – сам решу.

Тему финансов мы с ней обсуждали, и не раз. Сейчас она в декретном отпуске, и все дивиденды, которые получит от работы, пойдут на ребёнка. Со всем остальным разберусь я. И я уже начал разбираться, у меня был чёткий план и куча энергии.

Но потом я бросил Варю…

А вчера своей ложью она воткнула нож мне в сердце.

Ну как она могла не сказать мне?!

Почему сделала так, что Аверин сам сообщил о том, какой он чёртов бык-осеменитель?! Этот мудак самодовольно бросил мне эту информацию прямо в лицо! И вырвал почву из-под ног.

Прямо сейчас я чувствую, что держусь буквально на честном слове и близок к срыву. А ведь мне нужно как-то надавить на свою мать и сделать это очень деликатно. Как бы я ни относился к Аверину, я всё-таки решился разузнать об их отношениях. Возможно, там есть что-то важное, чего я раньше не знал…

– Нет, я больше не могу лежать, – плаксиво заявляет мама. – Все бока уже себе отлежала… Как там прошло собрание?

Поднявшись, она садится на край кровати и тянется к халату, который висит на спинке стула. Я быстро сам его подаю, и она накидывает халат на плечи.

– Собрания не было. Наш директор решил, что погорячился. И что сейчас не до этого.

– Он у вас там идиот, что ли? – с возмущением спрашивает мама.

– Да, есть немного, – я не отрицаю.