Попробуй меня (СИ)

Буквально через полчаса я уверенно печатала текст на ноутбуке, это было что-то вроде отчетного сообщения Эмили, например, что я действительно жива и все такое подобное.

Она ответила достаточно быстро. Пару фраз о Зейне, несколько фраз о новой коллекции в Заре, три слова насчет нового фильма.

О Гарри ничего.

Как всегда лишь одна пустота, и то - болезненная.

Хоран устремил свой взгляд в телефон, как-то по-особому едко улыбаясь экрану, но ерзая на месте. Все это выглядело так, как будто ему написал тот, кто может отобрать у малого ребенка его чупачупс и выбросить в рядом стоящую корзину.

Что-то важное? - спросила я, продолжая набирать сообщение пальцами. Эмили вдруг внезапно заинтересовалась, как я себя чувствовала сегодня ночью.

Слегка приводит в ступор.

Да нет, ерунда. - отмахнулся Хоран и, не отрываясь от своего телефона, приземлился на место рядом со мной, тут же уже по привычке склонив голову мне на плечо.

Я невольно улыбнулась.

Найл Джеймс Хоран - единственный, черт вас всех побери, человек, который будет с тобой в любое время. Особенно тогда, когда ты не понимаешь, зачем ты вообще нужна здесь, я имею ввиду - в настоящий момент, в эту секунду. К чему стремится твое сознание, и стремится ли оно вообще к чему-либо.

Я любила, когда Найл был рядом. Он внушал мне свою уверенность, не позволял мне разреветься на пустом месте, и даже просто поддерживал даже тогда, когда поддержка, собственно, была не так уж и нужна.

Он дарил мне воздушные шарики и заваривал чай только с ирисками.

В такие моменты я чувствовала себя больше, чем просто счастливой. И практически забывала о Г...

Нет.

Это все гнусная и противная ложь, осадком опадающая на дно желудка в виде дохлых бабочек или еще чего-нибудь такого же мерзкого.

Я никогда не забывала о Гарри.

Он сам не позволял мне забывать о нем.

Каждый колкий час мне приходилось окунать свое лицо в ледяную воду, глотать лед прямо из морозиловки, выходить в одной майке на воздух и дышать, дышать, дышать. Еще уверенней. Еще сильнее. Лишь бы сердце совсем не остановилось.

Гарри написал. - ухмыльнувшись, сказал Найл и пробубнил что-то несуразное себе под нос, словно, я, должно быть, совсем глухая и даже совсем не чувствую, что эти пять букв заставили мой желудок вывернуться наружу.

В напрочь пропитанном сладостью номере повисла такая тишина, от которой уши заломило с непередаваемой силой. Мой разум, кажется, окончательно сказал мне наподобие "Адье, амиго!", а в голове крутилась сплошная ненормативная лексика.

Я отчетливо ощущала биение сердца у себя поперек горла, а дрожь в руках, нарастающая с каждой минутой, казалась непередаваемой вечностью.

Что сказал. - совершенно никакой интонации из моих уст. Я выдавливаю клавиши на ноутбуке с самой что ни на есть грубой силой; еще мгновение - и от них ничего не останется.

Так, ерунда. - фыркнул блондин. - Приглашал на какую-то вечеринку. Он, Кимберли, Гримшоу, Зейн, Эмили и еще пару таких же отбросов, как эти все.

Жилки на виске принялись пульсировать так, что на языке тут же почувствовался вкус железа. Ощущали ли вы когда-либо, как ваши ноги становятся ватными, а руки уже полностью отстали от тела, то есть, вы уже нифига ничего не чувствуете, да будет это так неграмотно и некрасиво сказано?

Я боялась поднять ресницы к потолку, потому что знала - они тут же закроются.

Я не чувствовала ничего.

И даже Гарри, моего Гарри, как будто бы и... не было рядом.

Я сказал, что мы все еще в Дублине. - продолжал блондин, искренне веря в то, что я все еще слушаю его. - Вроде как, Зейн с Эмили, Гримшоу с бутылкой, а Стайлс.. эм.... - он затормозил ненадолго и каждая моя внутренность, пожалуй, сделала тройное сальто в воздухе. - Стайлс с какой-то Кимберли.

XXX

"Странно даже представить, Стайлс, что ты так просто взял и ушел. Я думаю об этом меньше, чем тысячу раз в секунду, но немного больше, чем тысячу и один раз. Понимай как хочешь. Ты всегда понимал меня.

Что-то странное пульсирует в висках, должно быть, "кровь смешивается с молоком" - твоя любимая фразочка, кстати, если ты еще помнишь о ней.

Какое-то время я боролась за себя, строила свой мирок. Казалось, ну да ладно - ушел он и ушел, давай-ка спать, Дейвидсон.

Получилось, Гарри.

Веришь мне?

И теперь я всегда могу спрятаться в том мирке и хоть немного расслабиться. Одна. Как улитка в панцире. Но ведь мне потому и пришлось сооружать этот панцирь, что сама я — беззащитный слизняк.

Самый настоящий слизняк.

Да и для внешнего мира мой мирок совсем крошечный и ничтожный. Как хижина из картонных ящиков. Ветер дунул посильнее — все тут же и развалилось.

Все разваливается без тебя, Гарри.

Не возвращайся.

Дай мне привыкнуть к тому, что твои руки теперь лежат на чужих коленках, а в ярко-бирюзовых глазах больше не отражается моя уставшая улыбка."

Полтора часа спустя. В доме семейства Хоран: Малыш Тео, его родители, и, собственно, сам Найл с Риккой.

В этом доме царит аромат плюшек с вареной сгущенкой и свежесваренным кофе. А еще легкий привкус присутствия младенца в этом доме и что-то такое же теплое и милое, как все "Хораны" на свете.