Попробуйте позвонить позднее

— Евдокия Германовна? Вам придется проехать с нами.

— Еще чего! Я никуда не поеду!

— Одевайтесь.

— Еще чего!

— Мы из милиции.

— Да пошли вы…

И тут «двое из ларца» подходят к кровати, и она чувствует на себе их стальные руки. Ее легко, как куклу, поднимают и ставят на ноги. Так же, как кукла, она висит в руках держащих ее мужчин, потому что ноги подгибаются. Ее несут к дверям.

— Значит, поедем так. В чем есть.

— Нет! Пустите! Не хочу!

— Будете одеваться?

— Да!

— Одевайтесь.

— Выйдите отсюда!

— Одевайтесь.

Она рывком снимает ночную рубашку, состоящую из одних кружев. Они на нее, разумеется, смотрят, но с места не трогаются. И лица каменные, одинаковые.

— Я хочу позвонить своему жениху!

Она стоит перед ними в одних лишь трусиках-стрингах, с обнаженной грудью, вытянувшись в струну. Медные волосы рассыпаны по плечам. Они молчат.

— Я хочу позвонить! Я имею право!

— Хорошо. Один звонок. Кому будете звонить?

— Я же сказала: своему жениху!

— Звоните.

Ей протягивают мобильный телефон. Она торопливо набирает номер. «Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее. Попробуйте…»

— Все. Одевайтесь.

— Нет! Адвокату! Нет! Подождите!

«Попробуйте позвонить позднее…»

Все.

Телефон у нее отбирают, и она торопливо начинает одеваться. Успокойся, дура. Уже наделала глупостей. Голая перед ними стояла, хотелось разжалобить. Надо было подумать. Правильно говорил Олег: «Красивая ты баба, Дюшка, и в этом твоя беда. Ведь не глупа. Но у тебя все мысли через зеркало. Вот когда научишься думать сначала мозгами, а уж потом…»

— Вы готовы, Евдокия Германовна?

— Да.

— Идемте.

…Перед следователем она сидит, скромно опустив долу зеленые очи, колени целомудренно прикрыты юбкой. Джинсы — слишком вызывающе. Она не в ночной клуб пришла, а на допрос. На заплаканном лице ни грамма косметики. Он сначала следователь, а потом уже мужчина. Быстрый взгляд из-под опущенных ресниц, стрела Амура. Мимо. Не надейся.

— Вчера ночью нами задержан и допрошен Вениамин Козлов…

Спокойно. Соберись. Все, что сказал Козлов, — наглая ложь. Себя выгораживает.

— Вот протокол с его показаниями. Он утверждает, что именно вы открыли ему дверь в то утро, когда был убит Олег Морозов. И отдали ему сумку со спортивным инвентарем. Сумку, в которой ваш муж привез из банка деньги.

— Вот как? Что ж… У него богатая фантазия. У Козлова.

— Значит, не было этого, Евдокия Германовна?

— Нет. Не было.

— А какие деньги вы положили в банк?

— В банк? В какой банк?

— Вам знаком господин Пенькин?

— Саша? Конечно знаком!

— Кем он вам приходится?

— Женихом!

— Господин Пенькин утверждает, что три месяца назад вы положили на счет в его банке сумму в один миллион долларов США.

Она на секунду теряется. Это еще не предательство. Не факт, что предательство. Саша…

— Ну, положила.

— Откуда у вас эти деньги?

— Я вдова банкира!

— Вы хотите сказать, что накопили эти деньги, будучи замужем за Олегом Морозовым?

— Вы совершенно правы. Именно это я и хотела сказать.

— Какую сумму муж выдавал вам на карманные расходы?

— О! Откуда же я помню?! Олег был очень щедрым человеком.

— Настолько щедрым, что составил брачный контракт, согласно которому вы в случае развода не получаете практически ничего?

— Это неправда! А квартира? Квартира, которую Олег купил на мое имя! Квартира, машина… — захлебываясь, начинает перечислять она. Следователь записывает.

— Помимо всего этого, он вам дарил еще и деньги. Так, Евдокия Германовна?

— О! Конечно дарил! А как же…

Как же тайна вклада? Саша…

— Вам устроят очную ставку. С… с женихом.

— Очную ставку?

— А вы что хотели, Евдокия Германовна? Свидание? — В его голосе ирония.

— Мой жених — он… Он непременно вытащит меня отсюда.

Пауза. Неужели… Неужели в глазах у следователя жалость? Как же так? Ее, Евдокию Морозову, предали? Мужчина? Выходит, ее чары бессильны? Преуспевающий банкир не станет связываться с уголовницей. Репутация его и его банка превыше всего. Кончено. Плачь, Евдокия Германовна! А лучше соберись. Тебе предстоит битва не на жизнь, а на смерть.

— У вас есть братья, сестры, Евдокия Германовна?

— Разумеется! Я из многодетной семьи!

— Нас интересует ваш старший брат, Николай. Когда вы в последний раз виделись с ним?

— С Колей? Я не… Я с ним не виделась.

— Почему так? Брат ведь?

— Он…

— Он сидел, так?

— Я-то здесь при чем?

— Когда он в первый раз сел, вам было пять лет. Так?

— Я этого не помню.

— Не помните, сколько лет вам было, когда старший брат сел в тюрьму за кражу?

— Я его почти не помню! Я его не видела! Он все время сидел!

— Ну, иногда Николай выходил на свободу. Впрочем, вы правы, потом снова садился. Последний раз за убийство, так? Ему дали десять лет.

— Это не он! Не он убил!

— Потому и десять. Не доказано, что именно он нанес удар, приведший к смерти потерпевшего. Могли бы и больше дать как неоднократно судимому. А ведь семь месяцев назад Николай вышел на свободу.

— Я-то здесь при чем?

— Чья была идея убить Олега Морозова? Ваша, его?

— Что-о?!!

Она вскочила.

— Сядьте.

— Вы не имеете права!

— Сядьте, Евдокия Германовна!

— Я любила Олега!

— Да сядьте же!

Она рухнула обратно на стул.