Попрощайся!

Наливались силой мышцы рук. Пока еще бесцветное, кимоно облегало торс. Волосок к волоску укладывалась замысловатая самурайская прическа. Пальцы не до конца сжаты в кулак – остался зазор для рукоятки меча. И сами мечи – длинный ниндзято и короткий танто, – ставшие частью его души. Его воли воина.

Разъятый на детали, он не чувствовал боли, усталости, страха или скуки. Он был меч, и меч был он. Хорошее оружие умеет ждать. Хорошее оружие до поры спит в ножнах. Его терпению позавидовали бы сточенные зубы горных хребтов. Сама Вселенная могла устать от ожидания, но только не он. Хороший самурай не станет торопить своего дайме.

Прозрачный клей намертво сращивал части тела, постепенно являя будущую боевую стойку – обманчиво расслабленную. Стойку настоящего мастера меча. Акриловые краски дарили цвет коже и тканям, волосам и глазам и, конечно же, смертоносной стали. Предусмотрительный Творец штамповал новые заготовки для рук и сменные головы с иным выражением лица. Словно не знал, что у настоящего самурая достанет силы воли, чтобы заставить пластик двигаться. Он мог сделать это в любой момент. Просто ждал приказа.

Но приказа не последовало. Сердце Творца, огромное сердце огромного человека, отказалось стучать, и очередным – отвратительно светлым и радостным – утром он попросту не встал с кровати. Душа ребенка покинула взрослое, слишком громоздкое тело, чтобы исследовать другие миры. Так он решил для себя, не в силах принять горькую истину, – смертны даже Творцы.

И было ожидание. И был шум. И была суета. Чужие люди, с душами серыми и пустыми, наполненными мелочными расчетами и изредка печалью, заходили в их дом, их храм и уносили с собой память о Творце. По кусочкам разбирали волшебную мастерскую.

Его унесли тоже. Равнодушные руки бросили в коробку, сверху ссыпав необработанные заготовки. А открывали коробку уже другие руки – маленькие, жадные и глупые. Они оставили на его теле липкие отпечатки, поцарапали броню и сломали правую руку. Он чувствовал лишь опустошение. И все же ночью, когда обладатель маленьких жадных ладошек отправился спать, в нем внезапно проснулась огненная ярость. Бессильная ярость ронина.