Попрыгун

Предложение мне не понравилось, поскольку придти к повстанцам мы хотели без конвоя и уж точно не спеленатыми с головы до ног. Но, поскольку выбраться из сетей в короткие сроки я был не в состоянии, я предпочел послушаться. Ситуация пока не была безнадежной. И Беата, и Кристиан были невредимы и свободны, явно готовые постоять и за себя, и за нас. Кевин рычал и медленно возвращал себе человеческий облик. Соня, почти невидимая под толстым слоем сетей, неподвижно лежала на земле. Роббер злобно что-то бурчал себе под нос. Солдаты подбежали к нам и направили на нас короткоствольные автоматы. Меня, вертевшего головой во все стороны, кто-то вновь ощутимо пнул по многострадальным ребрам тяжелым армейским ботинком. Я взвыл, с трудом подавив в себе желание проткнуть обидчика когтями. Впрочем, это было бы весьма затруднительно, так как дотянуться до него я бы так и не смог. Меж тем солдаты подтягивались со всех сторон и явно чего-то ждали, общаясь преимущественно знаками и короткими отрывистыми словами. Беата что-то негромко говорила одному из солдат, спокойно и вполне миролюбиво, но в голосе, как бы ей не хотелось это скрыть, звенела тонкая струнка тревоги.

Наконец, меня подняли и сдернули сеть. Внимательно оглядев мои руки, мне сковали их за спиной холодными наручниками и, натянув на глаза повязку, невежливо ткнули в спину дулом автомата. Не знаю, что они собирались сделать с Беатой и Кристианом, поскольку так и не смогли к ним прикоснуться. Однако по отрывистым возгласам моих спутников, оказавшихся в одинаковом со мной положении, я понял, что и Беата, и Кристиан идут вместе с нами. Я не сразу понял смысл обрывочных слов, сказанных Беатой, но потом догадался, что ей пригрозили убить всех нас, если она и Кристиан не отправятся вместе со всеми, натянув на головы непрозрачные мешки.

Идти пришлось довольно долго, однако я был уверен, что мы специально блуждаем по джунглям и ходим по одному и тому же месту. Как верно заметил Роббер, мы все в той или иной степени наделены способностью ориентироваться в пространстве, точно выходя к той или иной цели. И сейчас нас явно пытались запутать. На последнем участке пути я уже точно был уверен, что мы вышли на финишную прямую. Все изменилось, звуки, запахи и тактильные ощущения. Запахло машинным маслом, бензином и готовящейся на прогорклом масле едой. Под ногами попадались какие-то предметы явно не растительного происхождения, позвякивали гильзы, пару раз я наступал на скомканную бумагу. Да, мы безусловно приближались к лагерю.

При нашем появлении многоголосный гул мгновенно смолк. Всей кожей я ощутил враждебную атмосферу вокруг и был готов к чему угодно, включая линчевание. Но никто не спешил бросаться на нас. Десятки людей вокруг просто стояли и смотрели на нас. Никто не говорил, никто не смеялся. Тишина была вязкой, как кисель, напряженной и опасной, словно насыщенной взрывоопасным газом. Казалось, малейшая искра превратит это застывшее марево недружелюбия в огненную стену, испепеляющую все, что окажется рядом. Нас грубо втолкнули куда-то, где звуки джунглей слегка померкли, приглушенные легкой завесой и, судя по всему, оставили одних. Пахло подгнившими фруктами и чем-то еще, тухлым и неприятным.

– Здесь только мы, – негромко сказал Кевин. – Думаю, можно снять повязки.

Видимо, он так и сделал, поскольку почти сразу сказал:

– Все в порядке, мы одни.

Я оперся головой о стену, зацепился за какой-то крюк и сдернув с головы черный мешок, прищурившись огляделся по сторонам. Мы находились в большой, просторной палатке из брезента, в которой громоздились ящики с фруктами и какими-то листьями. Все, за исключением Беаты и Кристиана были в наручниках. У Роббера была рассечена бровь, из раны медленно капала кровь. Соня лишилась своей кепки армейского образца и сосредоточенно освобождалась от наручников. Кевин и Кристиан были спокойны, Кристиан даже с любопытством оглядывал ящики на предмет поживиться чем-нибудь. Беата, сдвинув брови, нервно озиралась по сторонам. Кевин, у которого на миг вспыхнули глаза, напряг мускулы и бросил в сторону лязгнувшие наручники, разорванные, словно бумажные. Соня освободилась от своих, и подошла ко мне. Через пару мгновений я уже растирал ладони, а Соня освобождала Роббера.

– Ну, и что у нас по плану? – невозмутимо спросил Кристиан, откусывая от сочного желтого плода, смахивающего на грушу, но чуть более вытянутой формы. – Роббер, лови, это очень вкусно…

– Дальше мы ждем Филиппа, – ответила Беата. – Между прочим, плод, который ты ешь, вызывает легкое опьянение, а слегка забродивший и подгнивший способен свалить с ног не хуже бутылки крепкого алкоголя. Так что я бы на твоем месте воздержалась.

– А мне без разницы, – невозмутимо парировал Кристиан и снова откусил от плода изрядный кус.