Попрыгунья

 — Обязательно, — пообещал Роджер. — А кстати, вы не скажете мне, кого вы изображаете?

 — Неужели не догадались? Я думала, вы криминалист! — и миссис Лефрой не без кокетства потупилась на свои пышные белые юбки.

 — Да, но не костюмер!

 — Ну хорошо. Я — маркиза де Бренвильер {Де Бренвильер Мари Мадлен, маркиза д'Обрэ (1630-1676) — французская отравительница, жена маркиза де Бренвильера. В отместку за то, что ее отец посадил в Бастилию ее любовника Годена де Сент-Круа, отравила мышьяком его (предварительно испытав яд на бедняках под видом благотворительного обеда) и двоих братьев. Была поймана и обезглавлена}. Неужели вы не заметили мышьяковую зелень на моем ожерелье? Я думала, это довольно тонко придумано, — взяв свою сумочку и белые бархатные перчатки с крышки рояля, она окинула взглядом комнату.

 — Чувствуется, что Рональд вас уже заразил, — сокрушенно заметил Роджер.

И огорчился, когда Рональд, легок на помине, явился за своей девушкой. Миссис Лефрой показалась ему женщиной мыслящей, а такие женщины нынче редкость.

* 3 *

Роджер, естественно, направился к бару.

Его предчувствие, что вечеринка получится, находило подтверждение. Ему нравилось, что тут были и бывшая, и будущая миссис Стреттон, и обе любезно улыбались без малейшего смущения. Так и следует жить в просвещенную эпоху.

Возле одного из столиков стоял доктор Чалмерс вместе с еще одним местным врачом, плотным детиной, когда-то игравшим в британской сборной по регби; на шее у детины был повязан красно-белый платок, на лоб сдвинута черная маска, а руки обрызганы чем-то красным. Оба доктора, как водится у врачей, обсуждали какие-то неаппетитные потроха одного бедняги, их общего пациента, кои собеседник Чалмерса доктор Митчелл был нынче днем приглашен извлечь. Рядом, хмурясь, стояла худощавая брюнетка — Роджер узнал в ней ту самую миссис Мейбрик с пышными рукавами, что танцевала с Дэвидом Стреттоном.

 — А, Шерингэм, — окликнул его доктор Чалмерс, — боюсь, мы опять углубились в медицину.

 — Вы ни о чем другом и не говорите! — кисло поддела брюнетка.

 — Мистер Шерингэм — моя жена, — дружелюбнейшим тоном представил доктор Чалмерс. — А это Фрэнк Митчелл, другое наше медицинское светило.

Роджер изобразил необычайную радость от встречи с миссис Чалмерс и доктором Митчеллом.

 — Ну а вы, — обратился он к последнему, изучающе разглядывая платок и маску, — кого представляете? Мне казалось, я всю эту публику знаю как облупленную, но вас что-то не могу опознать. Что ли, вы двое — Браун и Кеннеди?

 — Нет, я Джек Потрошитель, — с гордостью заявил доктор Митчелл и продемонстрировал запятнанные красным ладони. — Это кровь!

 — Какая гадость! — скривилась миссис Чалмерс-Мейбрик.

 — Вполне с вами согласен, — вежливо ответил Роджер. — Ваши методы мне ближе. Вы использовали мышьяк, верно? Либо наоборот, никогда не использовали его — есть и такая точка зрения.

 — Если и использовала, то сожалею об этом, — усмехнулась миссис Чалмерс. — Надо было оставить капельку, на всякий случай.

Заинтригованный Роджер ответил любезной улыбкой. Но она сползла с его губ — он заметил, как оба врача многозначительно посмотрели друг на друга: точного значения этого взгляда он не понял, но уж очень было похоже на обоюдное предупреждение. Как бы то ни было, оба доктора тут же заговорили в один голос.

 — Надеюсь, ты не знаешь, сколько именно... — извини, Фрэнк.

 — К вопросу о мышьяке, хотелось бы знать... — прости, Фил.

Странно, подумал Роджер. Что за чертовщина творится у этого столика? И чтобы заполнить неловкую паузу, сказал:

 — А вы меня, как всегда, поражаете, Чалмерс. Почему вы не в костюме, как все?

 — Фил не любит наряжаться, — сокрушенно заметила миссис Чалмерс.

Доктор Чалмерс, наделенный, как выяснилось, редкостным даром пропускать мимо ушей колкости и сетования жены, ответил со всей сердечностью:

 — А я — неразоблаченный убийца. Это не просто комплимент — я знаком с вашей теорией, что таких на белом свете множество.

Роджер рассмеялся.

 — Боюсь, это не совсем честно.

 — И вообще, — встряла миссис Чалмерс. — Фил не способен никого убить, даже защищая собственную жизнь, — причем сказала это тяжело, с горечью, как люди говорят о наболевшем.

 — Хорошо, в таком случае я — неразоблаченный врач-убийца, — абсолютно невозмутимо проговорил доктор Чалмерс. — Уж их-то вокруг полно. Правильно я говорю, Фрэнк?

 — Да уж, это точно, — добродушно признал доктор Митчелл. — Э, там, кажется, музыка затихла? А я, пожалуй... — он осушил свой бокал и устремился в зал.

 — Он всего четыре месяца как женат, — со знанием дела объяснила миссис Чалмерс.

 — Ага, — ответил Роджер. Все трое улыбнулись, и Роджер про себя удивился: что тут такого забавного, что человек всего четыре месяца как женат? Ему, видимо, этого не понять, но стало быть, это так. Значит, что в браке все если не трагедия, то обязательно комедия. Причем зависит это лишь от того, откуда на него смотреть — изнутри или снаружи.

 — Боже милостивый, Шерингэм, — воскликнул доктор Чалмерс, — вы еще ничего не выпили! Рональд мне этого не простит. Что вам предложить?

 — Спасибо, — отвечал тот. — Я вообще-то пью пиво.