Попрыгунья

В двадцать пять минут первого возле Уильямсона появилась горничная Рональда и ровным голосом, явно призванным скрыть сильное душевное волнение, доложила:

 — Прошу прощения, сэр, но инспектор Крейн хотел бы с вами немного поговорить — на крыше.

 — Что? Вы сказали — со мной? Он хочет поговорить со мной?

 — Если вы не возражаете, сэр.

 — Инспектор Крейн? — повторил Стреттон. — Я не знал, что он уже тут, Эдит.

 — Тут, сэр. Он прибыл минут пятнадцать назад, вместе с суперинтендантом Джеймисоном и еще одним джентльменом.

 — Но я не видел, как они вошли, а я все время был здесь!

 — Они прошли черным ходом, сэр.

 — Но почему вы мне об этом не сообщили?

 — Они сказали, что просто поднимутся на крышу — на пару минут, сэр, и что незачем вас беспокоить, и я тоже подумала, что не стоит.

 — Ясно. Ладно, если они опять придут — если кто-то еще придет таким же способом, Эдит, вы мне все-таки дайте знать.

 — Очень хорошо, сэр.

 — А что стряслось? — спросил Уильямсон, едва горничная удалилась. — А? Что такое? Я-то ему зачем? Я его уже видел ночью и рассказал все, что знаю. Для чего я ему опять понадобился?

 — Не знаю, Осберт, но идти, видимо, придется.

 — Да уж. Но хотелось бы знать, какого шута ему от меня нужно?

И Уильямсон двинулся вверх по лестнице, начинавшейся в другом конце холла.

Роджер смотрел ему в спину страдальческим взглядом. Что-то надо было сказать Уильямсону, что-то ужасно важное, дать намек, подсказку перед беседой с полицией, и все тогда уладится. И оно есть, это что-то, но разум Роджера словно парализовало. Великий Сыщик словно начисто разучился думать и лишь в безнадежном, отчаянии провожал взглядом уходящего Уильямсона.

 — Ну, — проворчал Рональд, — что ты теперь скажешь про эту чертовщину?

Колин взглянул на них поверх массивных очков в роговой оправе, в которых читал.

 — Что, грязная работа в полевых условиях? — предположил он.

 — Пока не знаю, — отозвался Роджер тоном, отметающим дальнейшие вопросы со стороны Рональда.

Тот привстал:

 — Мне подняться наверх?

 — Лучше не надо, — сказал Роджер. — Ты им, по всей видимости, не нужен.

 — Значит, прибыл суперинтендант?

 — Да. Как я и предполагал.

 — Да. Интересно, а третий-то кто?

 — О, думаю, какая-нибудь личность в штатском.

 — Я тоже так думаю. Но чего ради им дался Уильямсон?

 — Ну, тело-то нашел он?

 — О, да, правда. Ну да, поэтому суперинтендант хочет его видеть. Обычная процедура, надо полагать?

 — Ну конечно. Самая обычная.

Но Роджер вовсе не считал эту процедуру обычной.

Уильямсона не было двадцать минут, и эти двадцать минут были самые длинные в жизни Роджера.

Вернулся Уильямсон со своей обычной виноватой ухмылкой.

 — Допрос третьей степени, — он плюхнулся в кресло, — против этого — тьфу!

 — Против чего, Осберт? — переспросил Колин.

 — Против того, чему меня сейчас подвергли. А, Рональд, — ничего себе вечеринки ты устраиваешь! Неужели ты меня ничем не угостишь? А? Неужто нету ничего?

 — Черт бы побрал эту выпивку. Полиция все еще там?

 — Будь спокоен, все там. И суперинтендант, и инспектор, и два констебля, и...

 — Зачем ты им понадобился?

 — О, да ерунда. Чтобы я рассказал суперинтенданту все, что вчера рассказывал инспектору, да еще кучу всякой всячины. Как я нашел тело, да куда оно было повернуто, на какой высоте были ноги от пола, где какое кресло...

Роджер вскрикнул. Так вот же о чем надо было предупредить Уильямсона о кресле! Надо было втемяшить Уильямсону, как прежде Колину, что кресло было там с самого начала. Теперь уже поздно.

 — А, Шерингэм? Ты что-то сказал?

 — Да нет, ничего. А, вот что: что ты ответил насчет этого кресла? — Роджер старался не смотреть Колину в глаза.

 — Сказал, натурально, что не помню. А как, по-твоему, вообще такое можно упомнить?

 — А они что?

 — Попросили постараться припомнить. Постарайтесь, говорят, мысленно вернуться в тот момент, когда нашли тело, и попробуйте представить себе всю картину и скажите, где было кресло? Ну, я кстати как раз и вспомнил, что под центром треугольника виселицы кресла не было, потому что тогда я спокойно там прошел. И я сказал им, что кресло было точно под телом.

 — Да?!

 — А они мне говорят, что оно не могло быть под телом, потому что тогда миссис Стреттон смогла бы на него встать. Тогда я сказал, значит, оно было в сторонке, так? Оно ведь должно было быть где-то рядом, да? И тогда они спрашивают, вспомнил я или нет, что оно было в стороне, а мне все это малость надоело и я сказал, что вспомнил, а, спрашивают, могу ли я в этом присягнуть, нет, говорю, не могу, потому как не готов присягать, но где ж ему еще и быть-то, а теперь, Рональд, дай мне чего-нибудь выпить. Я ведь прошел все три степени, парень. А? До тебя, видно, не дошло. Сперва с этой полицией, потом с Лилиан, теперь вот с вами.

 — Лилиан? — вяло переспросил Колин.

 — Да встретил ее на лестнице, и ей, естественно, тоже все надо знать, — мистер Уильямсон испустил тяжкий супружеский вздох.