Попрыгунья

Тут Роджеру припомнилась несколько странная реплика Уильямсона в ответ на его инструкцию. Как это он выразился? Все в порядке, как-то так, он утряс все с Лилиан. Знать бы, что он этим хотел сказать? Это было легкомысленно не переспросить сразу. Просто невероятно легкомысленно! Не могла миссис Уильямсон перехватить своего супруга и разрушить все с таким трудом созданное, сообщив, что никакого кресла для миссис Лефрой он не вытирал? Но, с другой стороны, откуда ей это знать?

 — Тем временем мистер Уильямсон продолжал свои показания.

 — Как я обнаружил тело, а? Ну, знаете, мы все ходили, искали, и я подумал, догадался ли кто-нибудь посмотреть на крыше, взял и поднялся туда. И там ее нашел, знаете ли.

 — Но почему она привлекла ваше внимание? Как я понял, другие на крыше уже побывали.

 — О, ну, просто они, наверное, на нее не натолкнулись. Э? Да. А она показалась мне слишком тяжелой для соломенной куклы, и это, — сказал мистер Уильямсон, тоже мало-помалу усваивая соответствующую фразеологию, — вызвало определенные подозрения.

Коронер вкратце поспрашивал его про последовавшую общую тревогу и попытки оказать первую помощь, а затем, возвратившись к пресловутому вопросу, адресованному мистеру Рональду Стреттону и нечаянно услышанному мистером Шерингэмом, спросил, что могло навести мистера Уильямсона на подобную мысль.

 — Ну, понимаете, я тогда только-только с ней поговорил, — смутился мистер Уильямсон, — то есть это она со мной говорила.

 — И в чем состояла суть вашей беседы?

 — Да вот, она толковала о своей душе, — по мере объяснений легкая робость Уильямсона уступала место негодованию. — Ага! Глушит двойной виски и толкует о своей душе, и не лучше ли, мол, сунуть голову в газовую духовку и со всем покончить. Что? То-то!

Под общий смех Роджер, сидевший между Рональдом Стреттоном и Колином, шепнул последнему:

 — Великолепный штрих! Такого не отрепетируешь! Какая убедительность!

 — Будем надеяться, что свой урок он отбарабанит не хуже! — шепнул Колин в ответ.

Коронер, утихомирив публику, продолжал расспрашивать мистера Уильямсона о той беседе, мягко педалируя тот факт, что миссис Стреттон уже вынашивала план самоубийства еще до инцидента в зале.

 — Он правильно настроен, — радостно зашептал Рональд Стреттон, обращаясь к Роджеру. — Я на это и рассчитывал — вчера вечером.

Наконец пришел черед вопросов, так ожидаемых Роджером.

 — А скажите мне, пожалуйста, мистер Уильямсон, когда вы снова вернулись на крышу после того, как тело оттуда убрали, к вам туда кто-нибудь заходил?

 — Да, правильно, — учтиво отвечал мистер Уильямсон. — Миссис Лефрой.

 — Да, и что дальше?

 — Что дальше? Ну, рассказал я ей, сами понимаете, и показал виселицу и конец той веревки и все такое.

 — Да. А потом?

 — А? О, ей сразу стало нехорошо. Вы ведь об этом спрашиваете, а? Думаю, чуть в обморок не свалилась. С женщинами такое бывает, — добродушно объяснил мистер Уильямсон.

 — Да. Вполне понятно. Миссис Лефрой стало нехорошо, и что потом?

 — Ну, она подтащила какое-то кресло, а я его вытер платком, — храбро выпалил мистер Уильямсон.

 — Да. А почему вы это сделали?

 — Она сама попросила. Я ж и понятия не имел, что этого нельзя делать, — сокрушенно забормотал мистер Уильямсон, — очень сожалею, прошу меня простить и все такое.

 — А вам не приходило в голову, что на это самое кресло становилась миссис Стреттон?

 — Да нет, боюсь что не приходило. Э? Не приходило, говорю, в голову-то. Что нет, то нет.

 — Полагаю, вас не следует за это судить слишком строго, с учетом обстоятельств, хотя существует железное правило ничего не трогать в непосредственной близости от погибшего внезапной смертью.

 — А? Ну, понятно. Нет. Да, то есть.

 — Как бы то ни было, скажите нам, где находилось это кресло, когда миссис Лефрой его подняла?

 — Где находилось это кресло? — рассеянно повторил мистер Уильямсон. — Да где-то, знаете, посреди крыши.

Роджер позы не изменил. Лишь едва заметно напряглись мышцы всего тела, скрывая обуревавшие его чувства. Он ощущал, что глаза всех присутствовавших устремлены на него и нельзя себя выдать ни взглядом, ни жестом.

Колин оказался не столь чувствителен. Сиплым шепотом, слышным, как показалось перепуганному Роджеру, на весь зал, он заметил:

 — Ах, кретин! Все испортил!

Как выяснилось, урока мистер Уильямсон так и не выучил.

* 2 *

Миссис Лефрой вместе с Силией сидели в другом конце зала. Силия настояла на том, что сажать рядом миссис Лефрой и Роджера было бы неблагоразумно. Теперь Роджер клял это решение: не мог же он, перегнувшись через Рональда, шептать новые инструкции! Единственное, что ему оставалось это исступленно ловить взгляд миссис Лефрой.

Но взгляд миссис Лефрой упорно уходил от погони. Она сосредоточенно смотрела на мистера Уильямсона, и лицо ее не выражало ничего, кроме осмысленного интереса. Роджер мог лишь отчаянно надеяться, что интерес этот достаточно осмысленный. Если миссис Лефрой не станет оспаривать этот кошмарный ляпсус мистера Уильямсона и если как-то подкрепить ее позиции, то вариант самоубийства все равно пройдет.