Попса (май 2008)

- Не знаю.

- А урожай этого лета какой у вас был, старик? - помолчав, спросил Ермило.

- А что тебе?

- Да так.

- Плохой. Засуха была.

- И в Крапивне, значит, не уродился хлеб.

- Должно быть, и там плох, не далече она от нас - верстов пятьдесят.

- Хорошо теперь выходит, что с деньгами домой иду: батьке помогу, - проговорил Ермило.

- А много грошей имеешь?

- Довольно будет. Для целой семьи на весь год хватит, - ответил Ермило и, вынув кошелек с деньгами, развернул пачку ассигнаций и показал их старику.

Забилось сердце у старого Дегтяренко. А Ермило, ради хвастовства, разложил бумажки по столу и начал считать их.

В это время в хату вошла старуха, взглянула на деньги и затряслась. Отроду не видала она так много денег. Потом взяла топор и начала откалывать от дров щепки, чтобы приготовить на них яичницу. А грешная мысль о том, что хорошо было бы завладеть деньгами солдата, не выходит у ней из головы. Старый Дегтяренко продолжает гнуть обручи. И его голову осаждают те же грешные думы.

А Ермило посчитал деньги и спокойно спрятал их в карман.

- Ну, хозяйка, - сказал он, - потом, приготовишь яичницу, скажи мне, а я прилягу на лавку, устал. Усну если - разбуди.

- Ладно, - ответила Дегтяриха и начала медленно возиться около печки.

- Да! - спохватился Ермило. - Нужно ведь и водки выпить. Сходи, старик, в корчму за водкой, заплачу тебе за это и выпьем вместе.

- Можно. Давай деньги.

Ермило дал 30 копеек.

Одел свитку старый, засунул бутылку в карман и вышел.

Дегтяриха не выдержала, выбежала за мужем.

- Ну, что тебе нужно? - спросил Дегтяренко жену, когда она дернула его на дворе за полу.

- У солдата грошей много, - шепнула она.

- Так что же с этого? - отозвался так же тихо старый.

- Убьем его.

- Дурная, как же мы его убьем?

- Топором.

- Страшно.

- Что тут страшного? Убьем, вывезем в поле и бросим в овраг.

- Обожди, вернусь с корчмы, тогда поговорим об этом.

Ермило, оставшись один в хате, прилег на лавку и думает: старики завидуют деньгам беда как, а не знают того, что я их сын. Завтра откроюсь.

Забыл он, что сознался корчмарю, который мог выдать его батьке, и мечтал о том, сколько радости даст он родным, когда признается им, кто он! Закрыв глаза, он притих, боясь говорить с матерью, чтобы не проговориться.

Вошла Дегтяриха в хату, видит: солдат спит. Забила ее лихорадка, скорее захотелось покончить с ним.

Взяла она топор в руки и подкралась к Ермилу сзади. Размахнулась и ударила острием в лоб. Шевельнулся было Ермило, да так и застыл на месте. Залила кровь хату, и мозги из черепа Ермилы брызнули на пол.

Тучи заволокли небо. Поднялся ветер. Старый Дегтяренко спешил в корчму, чтобы скорее взять водки, да домой до дождя поспеть. Думает: а погодка славная становится, упрятать солдата можно будет так, что и концов не останется.

- Здравствуй, Ицка! - сказал Дегтяренко, а в глаза жиду не смотрит, на лице тревога.

- Ой, вей, яким ты барином, Дегтяренко, сразу стал, на нашего брата и глядеть теперь не хочешь! - говорит корчмарь и усмехается.

- Яким таким барином? - спрашивает старый сердито. - Давай-ка водки скорее, Ицка, а языком лишнего не болтай.

- Ничего лишнего не болтаю, а правду говорю. Разбогател, так и загордился.

Раскрыл глаза широко на жида Дегтяренко и диву дается, что он говорит, про какое такое богатство.

- Что глядишь так? - продолжал жид. - Ты думаешь, я ничего не знаю, что у тебя теперь грошей и куры не клюют?

- Про якие гроши говоришь ты, чертов жидюга? - не на шутку рассердился Дегтяренко.

- А про такие, которые Ермило твой принес.

- Чи ты сумасшедший, Ицка, чи правду говоришь? Який Ермило?

- Сын твой, солдат, он шел около корчмы и заходил сюда, водку тут пил. А як вынув гроши для расплаты, ой, вей!… Тут в целом уезде ни у одного пана столько денег нет!

Догадался тогда Дегтяренко, в чем дело, схватил скорее бутылку водки и побежал домой.

На дворе гудит ветер, дождь идет и рубит прямо в лицо Дегтяренко; ветром у него с головы шапку сорвало, а старый бежит, не слыша под собой ног. Добежал до своей хаты, стучит в ворота, а сам чуть дышит от усталости.

- Это ты, старый? - спрашивает тихо Дегтяриха со двора.

- Я, пусти скорей.

- Чего стучишь так, что вся деревня слышит? - ворчит Дегтяриха, отворяя ворота.

- Ну, что солдат? - спрашивает старый.

- Припирай ворота, а потом спрашивай; да не кричи, - ворчит снова Дехтяриха.

- Что так?

- Да так; покончила я с ним.

- Убила?!

- А что ж, тебя дожидала.

- Что ты наделала! Это же сын наш Ермило. Он в корчме был, там его распознали.

- О, Боже мой! Окаянная я! - закричала Дегтяриха, - не будет мне покоя ни на этом свете, ни на том!

На дворе сделалось так темно, что хоть глаз выколи. Поднялась страшная буря: закрутились вихри, разъяренным зверем завыл ветер, деревья гнулись, затрещали обветшалые крыши и дождь хлынул, как из ведра.

Деревья с корнем вырываются из земли, срываются крыши и солома носится по улицам, ровно пыль какая.