Попугай и бабочка

– Конечно, я – настоящая птица! – размышлял пингвин, тяжело падая на лёд. – Кто ещё умеет так высоко подниматься в воздух? Только чайки и мы, пингвины.

Ему было приятно осознавать, что их род имеет прямое отношение к этим красивым неугомонным птицам, которые в огромном количестве селились на прибрежных скалах, привлекая к себе внимание резкими криками. Не меньше, чем кататься с горки, пингвин любил наблюдать за ними. Слушать, как они галдят, устраивая гнёзда, смотреть, как без устали летают к морю, как кружат над водой, расправив длинные крылья, чем-то похожие на его небольшие крылышки, и как кидаются за рыбой, ловя её у поверхности волн. «Птицы, а нырнуть боятся!» – удивлялся он, следя за чайками, которые уносили пойманную рыбёшку своим желторотым птенцам. Как-то ему довелось увидеть одного малыша, когда тот вывалился из гнезда и беспомощно пищал, лёжа на земле. Сколько его мать ни металась над ним, сколько ни кричала, так и не смогла помочь, – птенец погиб от голода.

«Какая беспечность! – подумал тогда пингвин. – Птица, а ведёт себя, как неразумное существо, откладывает яйца на верхушках скал! Куда приятней и безопасней вылупиться не в гнезде на краю горы, а под тёплым маминым животом! Отсюда уж точно не упадёшь! Никогда не замёрзнешь и не останешься без еды. А потом можно перебраться на отцовские широкие лапы и находиться там столько времени, сколько нужно для того, чтобы окрепнуть и научиться ходить самому». Так размышлял любитель снежных горок, втайне радуясь, что родился не в птичьем жилище.

Однажды, усевшись на льдину и приготовившись смотреть на скалы, пингвин увидел рядом с собой чайку, неожиданно опустившуюся неподалёку от него.

– Здравствуй, – смущённо сказал он и, встaв, поклонился.

– Здравствуй, – ответила чайка, гордо потопталась на месте и отошла в сторону. Её чёрные глазки смотрели с вызовом, вблизи она казалась ещё прекрасней, чем в небе. Приглядевшись, пингвин решил, что они с ней очень похожи. Оба чёрно-белые, с крыльями! Только крупные перья чайки не шли ни в какое сравнение с его оперением, состоявшим из трёхслойного покрова мелких перышек, таких нежных и ласковых, что пингвин испугался, как бы чайка не приняла их за пух!

– Хочешь, я принесу тебе кальмара? – спросил он торопливо, намереваясь показать своё мастерство.

– Хочу. – ответила чайка, внимательно наблюдая за тем, как новый знакомый бросился к воде, чтобы через минуту вылететь из неё, держа в клюве кальмара. Она взяла угощение.

– Вкусно. – сказала гостья, проглатывая.

– Почему ты не ныряешь? Почему ловишь рыбу у самой поверхности? – спросил пингвин о том, что его постоянно мучило.

– Вы ныряете, потому что не умеете летать! А нам зачем? – изумилась птица.

– Да, ты не похожа на моих друзей, у тебя красивая шея и красивые лапки, – заметил пингвин, почему-то став грустным. – Но ведь ты не станешь отрицать, что мы родственники? – осторожно спросил он.

Чайка высокомерно улыбнулась. Немного помолчав, она решила сказать правду.

– Нет, ты не птица, ты – обыкновенный пингвин. Ты никогда не поднимешься на скалы, где мы вьём гнёзда, никогда не покружишь над морем. Никогда! Ты можешь только вскарабкаться на льдину и прокатиться с горки. Я видела, как ты это делал.

Пингвин был потрясён простотой и убедительностью её слов. Помолчав, он взглянул в небо, ставшее вдруг таким далёким и недоступным, и отвернулся.

– Но самое главное, – продолжала надменная чайка, – тебя никогда не потянет в небо, в края, где вместо снега – трава! Ты никогда не узнаешь, что такое «тепло»!

– «Тепло»? Что это такое? – печально переспросил пингвин.

– Видишь, ты не знаешь, что такое «тепло»! Тепло – это когда твоё сердце бьётся сильно-сильно! И когда ты готов лететь за тысячи километров! К новому! К солнцу! – ответила чайка. Подумала и с серьёзным видом добавила:

– Нет, ты не птица.

– Я – настоящая птица. – упрямо повторил пингвин.

Чайка ещё раз улыбнулась на прощанье и, взмахнув крыльями, умчалась. С тех пор она иногда прилетала на льдину, каждый раз спрашивая своего товарища, не хочет ли он полетать вместе с ней? Пингвин не обижался на её насмешливые слова. Он прыгал в воду и приносил морское лакомство в клюве. Гостья съедала, а потом улетала. Так продолжалось очень долго. Пингвин успел привыкнуть к чайке, поэтому, когда она вдруг перестала навещать его, забеспокоился. Даже ныряние в океан прекратил, опасаясь, что прокараулит подружку. «А вдруг она перепутала льдины? Вон их, как много, все белые, как одна», – думал с волнением пингвин, не покидая свой пост ни днём, ни ночью, не откликаясь на призыв приятелей побегать с ними наперегонки. Чайка не появлялась. Пингвин похудел, ожидая её, и не знал, что же предпринять.