Попугаи с площади Ареццо

Мег растерянно опустилась на стул. Его последние слова ее доконали: если он произносил их так легко и беззаботно, значит считал такой вариант абсолютно немыслимым! Чтобы он рискнул так сказать, между ними не должно было быть абсолютно никакой романтики. Почему же союз с ней представлялся ему чем-то невообразимым? Что в ней исключало даже мысль о любви?

Потеряв несколько часов с нерешительными клиентами, Вим неторопливо вернулся на площадь Ареццо. Он совсем не спешил снова увидеться с Петрой фон Танненбаум, которая во все остальное время, кроме появлений на публике, оказалась довольно неинтересной спутницей. Целыми днями она занималась собой, своим телом, гимнастикой, следовала диете, поедала проросшие зерна, ухаживала за кожей, пробуя все новые кремы и маски, придумывала костюмы, изводя дизайнершу из театра, а если у нее оставалось время, вырезала из газет фотографии и статьи и вклеивала их в тетрадь, как влюбленная школьница; она была собственной восторженной поклонницей и собирала все, что имело к ней отношение.

Что же касается разговоров, она успешно продержалась два или три совместных ужина. Теперь Вим уже знал все, что было позволительно о ней знать; ничего нового с ней не происходило, и сама она ничем другим не интересовалась. Он же, со своей разговорчивостью и словоохотливостью, иногда задумывался, не обращается ли он к пустому месту, — настолько она его не слушала.

Единственными моментами, которые их сближали, оставались их появления на публике. Там, во время коктейля, премьеры, приема или вернисажа, он и она своей аурой привлекали к себе внимание и вызывали пересуды, иногда даже скептические или обидные. И оба со знанием дела наслаждались шумом, который вокруг них поднимался.

Вернувшись к себе в лофт, Вим заметил в кухне на мраморном столе желтый конверт со своим именем. В конверте была вырезка из газеты.

Он развернул ее и увидел заголовок, который сразил его, как удар под дых: «Преждевременная эякуляция: попытка излечения».

Он беспокойно оглянулся. Кто сыграл с ним эту гнусную шутку? Он покрутил конверт в руках, вспомнил, что уже видел его, и заключил, что его использовали повторно. Кто-то, кто может входить в эту квартиру, подстроил ему такую ловушку…

Мег? Но откуда она могла узнать? Она не вмешивалась в его личную жизнь и была идеальной секретаршей именно в силу того, что обладала и почтительностью, и скромностью. Кто-то из слуг? Филиппинцы, работавшие на кухне, или филиппинцы-уборщики не понимали по-французски, они общались только по-английски. Значит, Петра? Но Петра не могла знать этой интимной детали, потому что он никогда не спал с ней; она же, во-первых, не любила секса, а во-вторых, ни на йоту не интересовалась чужими делами.

Он раздраженно прочел выделенный жирным подзаголовок, задававший основную мысль статьи: «80 % мужчин моложе 18 лет страдают от преждевременной эякуляции. За этим не стоит никакого физиологического дефекта. Лекарства не помогут. Надо справиться с эмоциями. Убедите вашего мужа, что у него есть проблема».

Это была страница из какой-то женской газетки, и это встревожило его еще больше. Мег? Петра? Не может быть.

Он пробежал глазами статью: «При преждевременной эякуляции семя часто извергается меньше чем через минуту после проникновения, и отсрочить этот момент не удается». Вот именно, меньше чем через минуту.

Он услышал шаги и быстро спрятал статью в карман. Вошла Петра с коробочкой в руке:

— А, вы здесь, дорогой. Мне надо выпить мой креатин.

Она всыпала в стакан две чайные ложки порошка, добавила воды и размешала.

Тут Вим заметил, что открытый конверт он оставил на столе. Она тоже его увидела.

— А, — сказала она, — так вы прочли статью, которую я для вас вырезала?

Он побледнел. Постукивая по хрусталю серебряной ложечкой, она продолжала, не глядя на него:

— Ну да, я узнала от одной подруги в Лондоне, что у вас такая проблема. Манекенщица Полиси, помните? Очень красивая, да. И очень разговорчивая. Особенно когда выпьет. Нет-нет, не сердитесь на эту бедняжку, это ведь благодаря ей мы здесь с вами сегодня вместе, потому что эта маленькая деталь заставила меня обратить на вас внимание.

Она выпила свой порошок, скривилась, а потом тихонько рыгнула.

— Для меня эта проблема не имеет никакого значения, вы хорошо знаете почему. Но я подумала, что для вас это, вероятно, серьезное неудобство.

Вим побагровел, не в силах ответить.

— Ну да, — продолжала она, — как вы обычно говорите, это очень любезно с моей стороны.

Она снова рыгнула.

— Ох уж этот креатин, не могу его переварить. Скорей бы вернуться в Нью-Йорк, говорят, уже есть новая смесь, которая оказывает похожее воздействие на мускулатуру, но вкус у нее не такой ужасный. Я вычитала это в блогах культуристов.

В другое время, если бы он не перенес такого унижения, Вим улыбнулся бы этой картине: утонченная Петра фон Танненбаум, изучающая спортивные заметки этих накачанных витаминами здоровяков.

Она наконец на него посмотрела:

— Короче, дорогой мой, все это я сказала только для того, чтобы вы знали, что я умею хранить секреты. Надеюсь, что и вы тоже.