Попугай в медвежьей берлоге

Нет, все-таки я люблю детей, но по-своему. Я организую коммуну для детей, буду воспитывать их в традициях философии Ницше и Шопенгауэра, запрещу им много чего из дозволенного, и дозволю много чего из запретного. Только тогда я и полюблю детей. А они полюбят меня. Да, единственный выход – это коммуна детей, где я буду главным!

Любящие родители губят детей тем, что относятся к ним как к очень капризным, дорогостоящим в обслуживании автоматам. А нужно к ребенку уже с первых дней относиться как к личности. И не сюсюкать, и не жалеть.

Любить и пояснять, любить и поучать – вот что должно.

Но не восхвалять перед остальными.

Джип тронулся и медленно покатил в сторону троллейбусной остановки.

Глава 21

В социальных сетях у меня завязался роман. Можно сказать, coup de foudre[18]. Ее звали Оля, 19 лет, информация профайла: любит длинные пешие прогулки, литературу, лошадей, интересуется походной жизнью, живописью и еще много чем. В том числе Ближним Востоком. Арабами, арабской культурой и доисламской эпохой. Учится на филологическом факультете НУ им. Шевченко, кафедра истории зарубежной литературы. С таким человеком есть о чем поговорить, уверяю вас. Это вам не вертихвостки, сосущие деньги и праздно проводящие время в кинотеатрах и на дискотеках. Весит пятьдесят два килограмма, светлые длинные волосы, обожает кататься на «Лонгборде» летом. Убежденная вегетарианка, никакого мяса, никакой рыбы, только сыры и яйца. Зачем есть мертвечину? Так она говорит. Нашел я ее случайно. Ковырялся поздней ночью и набрел на страницу подруги друга, увидел ее онлайн, на аватарке фотография: она одета в строгое черное платье, в руках держит книгу Курта Воннегута «Бойня № 5», волосы аккуратно зачесаны назад. Ну, я и лайкнул. Как здесь не лайкнуть. На следующий день я пришел с работы, открываю ноутбук и вижу ее добавление в друзья. Ну, я и добавил, как здесь не добавить? И написал я ей, что тоже обожаю Курта Воннегута. Мы долго говорили о Воннегуте, затем болтали о Хэме и Буковски, потом перешли к Кингу, взялись за русских классиков, обсудили немецких философов, даже немного повздорили из-за Канта. Потом мы много говорили о музыке и об изобразительном искусстве, она оказалась ничего так и в архитектуре… не было темы, в которой она бы не разбиралась. Каждое утро я просыпался и открывал ноутбук. Она присылала мне фотографии, ножки, ручки, шея, ключицы, в нижнем белье, присылала свои вегетарианские завтраки, обеды и ужины, прислала фотографию своего автомобиля, прислала золотистого ретривера. И много чего еще прислала. Я попросил у нее номер через неделю. Мы завязали с перепиской и болтали ночами напролет. Наконец, набравшись смелости, я сказал:

– Давай встретимся.

– Сейчас я очень занята, – ответила Оля. – Сейчас некогда. Может, потом?

Через неделю я опять попросил о встрече.

– Еще не время, – ответила она.

Ах да. Совсем забыл сказать: Оля меня постоянно засыпала вопросами про арабскую культуру, современный быт арабов, про религиозные течения, про мои воображаемые путешествия, про президентов-тиранов и политическое положение дел на Аравийском полуострове. Она возмущалась: как это так, Израиль отобрал у Палестины земли и выгнал из собственных домов ни в чем не повинных людей. Как же я врал! Тонны вранья. Письмо за письмом. Я рассказывал ей о своих приключениях в Бахрейне, рассказывал, как однажды в Триполи спас жизнь испанским журналистам, рассказывал про секретные переговоры Башара Асада с президентом Молдавии, рассказывал про поставки урана в Йемен, рассказывал про экзотические наркотики вроде ката и их влияние на восприятие мира. Все эти наркотики, конечно же, я попробовал, а со всеми президентами я, конечно же, здоровался за руку. И мог позвонить кому угодно хоть среди ночи. Хочешь, прямо сейчас наберу министра культуры Ливана Абду Халиля и передам ему от тебя привет? Тот еще прохвост! О да, мой друг, я с ним давно знаком, много чего для него сделал. Так я шутил. Несчастное существо. Болезный. Идиот, коих вы никогда доселе не видели. Лжец. Лжец. Лжец. И еще разок. Много раз.

Склонившись над ноутбуком, я тарабанил по клавиатуре, горела настольная лампа, в кружке дымился кипяток с кипятком. Портфельчик стоял в углу у кровати и позевывал. Работать над учебником не хотелось, хотелось строчить истории – одна упоительнее другой. Бой на саблях с бедуинами, похищение дочки посла Бразилии в Катаре, ночной полет над Эмиратами на частном самолете с миллиардером, погони, перестрелки в Иордане… Вот что я ей сказал:

– Давай или встретимся, или я писать тебе больше не буду. У меня мало времени, у меня совсем нет времени на цветы, давай или встретимся… или я звонить тебе больше не буду. Покажи ноги!

Она прислала мне очередную фотографию ног. На левой ноге чуть выше колена у нее татуировка – бабочка, крылья бабочки – это лица портовых шлюх.

Она сказала:

– Хорошо, только не нервничай. Давай встретимся.