Популярна и влюблена

Это было за несколько недель до того, как она забеременела, ну или до того, как мы узнали. Она ушла в какое-то временное пристанище, и мои родители были вне себя от страха. Они позвонили в полицию и ходили в гостиной из угла в угол. Оба моих брата уже отчитались, ни у одного из них ее не было. И в тот день я не видела ее в школе.

Джейк пришел к нам домой, и мы с ним что-то учили. Наверное, геометрию – мне всегда нужна была помощь с геометрией.

Мы с Джейком были в гостиной, когда моя сестра наконец пришла домой. Она была пьяна. По-настоящему пьяна, в стельку. Можно предположить, что мои родители разозлились. Они бы точно разозлились, будь на ее месте я. Но нет. Они испытали облегчение. Их маленькая Джоанна вернулась. Звезда футбола, их первая девочка после двух мальчиков. Золотой ребенок. Я знаю, звучит резко, но дело не в этом. Просто именно в тот момент я поняла, что жизнь несправедлива. Я не расстроилась, ничего такого. Я не думаю, что вообще что-то почувствовала. Скорее подумала об этом, осознала. Как дату из учебника истории или число в тесте по математике. Это был просто факт. Не важно, что я делала. Не важно, как много ролей на сцене я сыграла, как хорошо училась или как хорошо себя вела, они никогда не переживали за меня так, как за нее.

Джейк еще немного покрутился рядом после того, как закончилась суматоха, и Джоанна, так и не наказанная, в слезах, отправилась в свою комнату, нагруженная водой и кофе. Я наблюдала за всем этим из гостиной и помню, что когда все закончилось, Джейк взял мою руку и плавно вытащил карандаш из пальцев. На указательном были красные вмятины.

– Ты в порядке? – спросил он.

Я не помню, что сказала и что он мне ответил, но помню, что когда он положил свою руку на мою щеку и накрыл мои губы своими, я позволила ему это. И мне было хорошо. Потому что я знала: Джейк на моей стороне. Какая бы эта сторона ни была, Джейк был там. Думаю, в этом и была проблема Кассандры: после этого у нас появилась сторона.

Потом она целый месяц с нами не разговаривала, и мы больше никогда не называли себя тремя мушкетерами. Даже в шутку.

Это было почти два года назад.

– Он в порядке, – говорит Кассандра сейчас. – Занят. Мы оба заняты. – Кассандра на мгновение замолкает, и я подозреваю, что она нечасто видела Джейка с тех пор, как я уехала. Меня вдруг охватывает чувство вины – а что, если я была для них связующим звеном? – Ты говорила с ним? – спрашивает она.

– Отправила несколько сообщений по электронной почте, – отвечаю я. – Ты же знаешь про Джейка и мобильники.

Кассандра смеется.

– Да уж, точно. И когда ты возвращаешься?

Я поворачиваюсь на табурете. Меня приветствуют солнечный свет и океан.

– Не лучше ли мне спросить, когда вы прилетите в гости? Ты ведь знаешь, что я на Гавайях, правда? Что здесь твоя любимая кинозвезда?

Она смеется. Смех Кассандры напоминает мне о мерцающих огоньках в Рождество: яркий и мягкий, и чуть-чуть волшебный.

– Райнер определенно интересуется тобой больше, чем мной.

– Я имела в виду себя.

Я практически могу слышать, как она улыбается.

– Значит, теперь ты зовешь себя кинозвездой, да?

– Только в разговоре с тобой, – говорю я и вдруг осознаю, как сильно я по ней скучаю. Будто это чувство – камень, который со всей силы кинули в пруд. Он тонет, но круги продолжают разбегаться. Хочу, чтобы Кэсс была здесь. Чтобы не давала покоя своим светлым кудряшкам, носила какой-нибудь безумный яркий наряд и заставляла нас танцевать в гостиной под песни Мадонны.

– Приезжайте, – предлагаю я. – Ты и Джейк. В следующие выходные. Что скажешь?

– Я не знаю, – отвечает она. – В школе много заданий. И я потратила всё, что получила за работу няней, на те новые DVD о тайнах подводного мира.

– Я заплачу́, – говорю я.

– О.

– Это не проблема, – произношу я скороговоркой, слова вырываются, налетая друг на друга. – Это будет очень много для меня значить. Вы увидите, как выглядит съемочная площадка, и мы сможем провести некоторое время вместе. Все трое.

Голос Кассандры становится радостнее.

– Ага, посмотрим, как ты уговоришь Джейка сесть в самолет.

– Пожалуйста, – прошу я, потому что вдруг чувствую, как она необходима мне здесь. Они оба необходимы. Будто, если они приедут, если увидят все это, то я снова стану собой. Может, тогда все это станет реальным.

– Ладно, – обещает она. – Я поговорю с ним об этом. А ты пока постарайся держать свои романы в тайне от международной прессы.

Я смеюсь.

– Это безумие, да?

– Безумие, – подтверждает она. – Абсолютнейший бред. Но мне даже нравится.

– Ну хоть кому-то из нас это нравится.

Я слышу, как она вздыхает, потом чмокает трубку.

– Ты привыкнешь, – говорит она. – Ты всегда привыкаешь.