Популярная история евреев

Дизраэли никогда не занимал оборонительную позицию, когда кто-то утверждал, что евреи не хуже прочих людей. Он считал, что они лучше, и говорил, что презирает «эту пагубную доктрину нашего времени о том, что люди от природы равны». Один современный историк считал, что в основе своей он – маррано, и в пользу этого анализа говорит многое. Он разбирает зарождение невежества, гордости и романтичности сефардов, которое переносит на евреев в целом. Самоуничижительное стремление ашкенази рассматривать страдания евреев в духе Библии как заслуженную кару за грехи ничего для него не значит. Он придерживается точки зрения сефардов, что Израиль, будучи сердцем человеческого тела, несправедливо сделали плечом, несущим гнет зла человечества. Будучи освобождены, таланты евреев воссияют так, что изумят мир. Они в массе своей талантливы от рождения. «Раса – это все, – говорит его супермен Сидония, – иной истины не существует».

Таким образом, Дизраэли занимался пропагандой изначального превосходства одних рас над другими задолго до того, как социальные дарвинисты сделали его модным, а Гитлер – печально известным. Как он писал про своего героя в «Контарини Флеминг», тот происходил «напрямую от одной из древнейших рас мира, четко ограниченной и незамутненной расы бедуинов, которые создали развитую цивилизацию в те времена, когда обитатели Англии бродили полуголыми по лесу и питались желудями». В «Конингсби» он пишет: «Сидония и его братья могли гордиться тем, чего были лишены саксы, греки и прочие кавказские нации – евреи были чистой расой». Эту привилегию евреи делили с арабами пустыни – «евреями-конниками». Дизраэли считал, что Моисей был «во всех отношениях человеком кавказской модели, почти столь же совершенным, как Адам, когда он был только что создан и помещен в Рай» («Танкред»). Он думал, что «упадок расы есть неизбежная необходимость, если только она не живет в пустыне и никогда не смешивает ни с кем свою кровь», как бедуины. Чистоту евреев спасли преследования, постоянное движение и миграция: «Арабы Моисея [т. е. евреи] – самая древняя, если не единственная, несмешанная кровь, что обитает в городах! Чистая раса первоклассной организации является аристократией по своей природе… Своей незамутненной кавказской структурой и гению великого законодателя, который ее сохранял, Сидония объяснял, что их давным-давно не поглотили иные, смешанные расы, которые их преследуют, но сами то и дело изнашиваются и исчезают, в то время, как их жертвы продолжают процветать во всей первобытной красе чисто азиатской породы» («Конингсби»). И в том же романе он подчеркивает: «Не спасают ни законы, ни физические мучения. Там, где смешанные расы преследователей исчезают, чистая преследуемая раса остается».

Как же быть в таком случае с христианством? Парадоксальный ум Дизраэли дает ответ и на этот вопрос. «Я, – любил он отмечать, – являюсь недостающей страницей между Старым Заветом и Новым». Он получает большое удовлетворение, обвиняя как христиан за то, что они не признают достоинств иудаизма, так и евреев – за то, что они не понимают, что христианство есть «законченный иудаизм». В своем предисловии 1849 года к «Конингсби» он утверждает: «Отстаивая суверенное право Церкви Христовой быть вечным восстановителем человека, автор считает, что пришло время, когда нужно попытаться воздать должное расе, что основала христианство». Евреи дали миру Моисея, Соломона и Христа, «величайшего законодателя, величайшего администратора и величайшего реформатора – какая еще раса из бывших или живущих могла бы породить такую троицу?» В равной степени абсурдным он считает и то, что евреи принимают «лишь первую часть религии евреев». В его бумагах в Хьюэндене сохранилась запись, сделанная около 1863 года: «Я считаю Церковь единственным уцелевшим еврейским институтом – другого я просто не знаю… Если бы не Церковь, то не знаю, кто бы знал о евреях. Церковь была основана евреями и сохраняла верность своим корням. Она оберегает их историю и литературу, храня их для всех… читая их вслух; благодаря ей в памяти живы общественные деятели евреев, а по миру распространяется их поэзия. Евреи всем обязаны Церкви… История евреев есть либо развитие, либо ничто».