Популярная история медицины

Углом на Госпитальную площадь в Москве, на левом берегу Яузы, выходит Военный сухопутный гошпиталь, построенный в 1802 году. Корпуса этого заведения, где в настоящее время располагается Главный военный госпиталь имени Н. Н. Бурденко, отличались воистину дворцовым великолепием. Основное здание украшали колоннады, фронтон, изящные статуи. Прежде на месте каменного госпиталя стоял простой деревянный дом, уничтоженный пожаром в 1735 году. Сохранилась лишь барочная каменная церковь Воскресения Христова и мост через Яузу, названный Госпитальным.

Николас ван Бидлоо

Ранняя постройка описана в дневниках голландского путешественника Корнелия де Брюина: «Это деревянное здание возведено на берегу Яузы на северо-восток в Немецкой слободе. Больница разделена на две части, из коих в одной стоит семь постелей, по середине — девять, а на световой стороне — десять. Анатомический покой находится между этими двумя отделениями». Главным врачом больницы был уроженец Амстердама, профессор Николас ван Бидлоо (1670–1735 годы). Окончив Лейденский университет, он стажировался у Г. Бурхааве, пока не получил предложение стать лейб-медиком Петра I. В 1702 году Бидлоо подписал договор на 6 лет, но остался в России навсегда, назвавшись Николаем Ламбертовичем.

Император высоко ценил его знания и опыт, чего нельзя сказать о москвичах. Горожане переиначили фамилию доктора на русский манер «Быдло» и лечиться у него избегали. «Грешил он по ночам трупоразодранием, людей резал и научно кусками по банкам раскладывал, за то его боялись и не жаловали». К Блюментростам в Москве относились иначе: «…они на Руси уже век жили; коли кто из Блюментростов рецепт прописал, так его из рода в род, от деда к внуку передавали как святыню. И такой славе Бидлоо сильно завидовал». Давний конфликт прославленных медиков достиг апогея уже после смерти Петра I, во время болезни его внука Петра II (1715–1730 годы).

Юный император заразился оспой, по русскому обыкновению «не убоявшись заразы». Однажды на охоте он положил в гроб умершей от оспы крестьянской девушки свой шарф. Однако передумал и подал отцу покойной серебряный рубль, а шарф… забрал назад, тотчас набросив на шею. Через несколько дней царь почувствовал удушье, жар, головную боль; его била дрожь и мучила боль в крестце. Последний симптом оказался решающим в диагностике Блюментроста, подозревавшего оспу. В свою очередь, Бидлоо не видел в данной болезни ничего опасного, выписывая травяные снадобья, от которых царя рвало желчью.

Правота опытного медика подтвердилась на следующий день, когда лицо и горло императора покрылись «страшной коростой». Больной едва дышал, не имея сил прервать докторскую полемику над своей постелью. Блюментрост называл Бидлоо шарлатаном и требовал выплеснуть его микстуры собакам, слыша в ответ: «На ваших руках за три года умерли Пётр Великий, матушка Екатерина и царевна Наталья. Теперь вами загублен последний Рюрик. Слишком много славы для одного Блюментроста». Царя не спас консилиум, не совершил чуда врач-кудесник Шенда Кристодемус, срочно вызванный из Риги. Напрасно распахнули двери тюрем, накормили нищих и рассыпали по улицам драгоценную соль. Муки несчастного отрока по-своему облегчил обер-гофмейстер Андрей Иванович Остерман. Словно охраняя русское самодержавие, немец взял в свою руку ладонь императора и не отпускал ее два дня, пока не убедился в смерти любимого воспитанника.

Обладая большим опытом домашнего врача, Блюментрост продолжал пользоваться доверием императоров. После кончины юного Петра врачебное искусство Лаврентия Лаврентьевича обратилось на пользу Анны Иоанновны (1693–1740 годы). Племянница Петра I, властная и жестокая герцогиня Курляндская взошла на престол по воле тайного совета. Время ее правления осталось в истории под названием «бироновщина», по имени фаворита царицы Эрнста Бирона, фактически управлявшего государством.

Не имея способности и тяготения к государственным делам, императрица проводила время в праздных придворных развлечениях, требовавших немалых затрат. В сохранившемся реестре российских расходов за 1732 год особый интерес представляет сравнение цифр, первой и двух последних:

2 600 000 рублей — на содержание двора Анны Иоанновны;

1 200 000 рублей — на содержание флота российского;

1 000 000 рублей — на содержание конюшен Бирона;

460 118 рублей — на жалованье чиновникам государства;

370 000 рублей — на развитие русской артиллерии;

256 813 рублей — на строительство Санкт-Петербурга;

77 111 рублей — на родственников императрицы;

47 371 рублей — на Академию наук и Адмиралтейство;

42 622 рублей — на мелкие расходы Анны Иоанновны;

38 096 рублей — на пенсии покалеченным воинам;

16 000 рублей — на народное здравоохранение;

4500 рублей — на народное образование.