Популярная психологическая энциклопедия

На протяжении веков большинство педагогов сходились во мнении, что одни дети более способны к учению, чем другие, а есть и такие, которые в силу ограниченности ума и вовсе к учению не способны. Обучать первых было легко и приятно, вторых – труднее, но тоже возможно. От третьих по возможности старались избавляться, если только решением проблемы не выступал родительский кошелек или титул – принцу, будь он хоть трижды тупица, образование было обеспечено.

Не будем, однако, забывать, что на протяжении почти всей многовековой истории человечества образование исчерпывалось усвоением весьма ограниченного круга знаний и умений. Еще не так давно достаточно образованным считался человек, владеющий грамотой, элементарными навыками счета, а прочими знаниями овладевший в рамках современного курса вспомогательной школы «Ознакомление с окружающим миром». В средневековой Европе науками владели единицы и даже просто грамотные составляли ничтожное меньшинство населения. Так что освоить «базовый курс» было по силам любому, кто не страдал тяжелой умственной отсталостью. В силу этого проблема школьного отбора долгие годы просто не ставилась. Актуальной она стала лишь тогда, когда научные знания, в отличие от прежнего неспешного накопления по крупицам, стали прирастать лавинообразно, и соответственно стали углубляться и расширяться программы обучения. Другой причиной, диктовавшей необходимость отбора, стало введение всеобщего образования (сперва – начального) для удовлетворения насущных нужд интенсивно развивавшегося индустриального общества. Впервые о проблеме отбора всерьез заговорили в середине XIX в., а вплотную к ее решению подошли на рубеже XIX–XX вв. Судя по тому, что острые дискуссии на эту тему не стихают по сей день, проблема эта и сегодня далеко не исчерпана.

На протяжении полуторавековой истории школьного отбора в нем все более явно обозначались две основные тенденции. Во-первых, это постепенный переход от грубых форм деления детей на «чистых» и «нечистых» к более тонким и дифференцированным формам селекции. В то же время сам факт сортировки детей явно или неявно означает ограничение образовательных возможностей для определенного сегмента выборки, то есть дифференциация легко выливается в дискриминацию. Если при этом вольно или невольно предпочтение отдается определенному сословию, полу или расе, то негодование общественности неизбежно. Соответственно набирает силу другая тенденция – нарастающая борьба против какого бы то ни было отбора в пользу предоставления равных образовательных возможностей всем без исключения. Однако, как бы ни силились это отрицать экзальтированные «гуманисты», индивидуально-психологические различия, в том числе и различия в уровне интеллекта, творческих способностей и т. п., реально существуют, и школьная практика свидетельствует об этом ежедневно. Попытки совместного обучения детей с разными возможностями порождают больше проблем, чем решают, и большинство учителей, не склонных к идеализации действительности, без колебаний с этим согласятся. Поэтому противоборство эгалитаристов и сторонников селекции по сей день продолжается с переменным успехом то одной, то другой стороны. Причем назвать это успехом – даже не совсем точно. Ибо этот «успех» достигается тогда, когда противоборствующая сторона проявляет слишком много усердия, так что издержки ее подхода становятся вопиюще очевидны. С одной стороны, усилия эгаллитаристов закрепляют социальное (половое, расовое) неравенство, а это в наш век демократических иллюзий многих шокирует. К тому же никакая система селекции не безупречна, о чем свидетельствуют примеры случайных успехов ранее «отбракованных» детей. И это служит весомым аргументом против селекции. С другой стороны, отказ от отбора выливается в уравниловку и приводит в конечном счете к массовому снижению уровня образования (малоспособные не в состоянии превысить свой уровень, и школе приходится под него подстраиваться, «пригибая» более способных). И маятник школьной политики, запущенный много лет назад, по сей день никак не придет в равновесие и качается то в одну, то в другую сторону.

Чтобы разобраться в этих тенденциях, рассмотрим их подробнее с самых истоков.