Попутчик

Таррэн неслышно вздохнул. Что ж, бывает. Серые пределы не то место, где Стражи могут рассчитывать на спокойную жизнь. Здесь ежедневно идет война — долгая, тяжелая, непрерывная, которая закончится еще очень нескоро, а то и не закончится никогда. И на этой войне кто-то постоянно погибает — от яда, когтей и клыков, от несчастного случая, от нелепой ошибки… Такова жизнь. Не стоит думать, что она будет длиться вечно, потому что даже бессмертные, бывает, умирают. И большой трагедии в этом, если рассудить хорошенько, все же нет. Сегодня Гончая, завтра Волкодав, послезавтра… Одним больше, одним меньше… Так суждено. Так записано в книге судеб. Малышу давно стоило привыкнуть и к неизбежным потерям, и к тому, что будут безвозвратно уходить близкие люди. Нужно уметь с этим справляться, особенно Стражу, даже если лет ему совсем немного. А коли станет невмоготу, можно утешиться сознанием того, что через пару веков это и вовсе не будет иметь никакого значения.

А сейчас… Вечная память павшим, как говорят на прощание эльфы.

Таррэн с сочувствием взглянул в окаменевшее лицо Белика, на мгновение встретился с ним взглядом и вдруг мысленно осекся, потому что отчетливо увидел в голубых глазах то, чего совсем не ждал, — до боли знакомую тоску, от которой хотелось волком выть и лезть на стену. Черную бездну глухого отчаяния. Море горечи. Холодную вьюгу одиночества. И целый океан боли, которую некому показать. Казалось, только глаза еще жили на его неподвижном лице, но всего через мгновение, за которое темного эльфа вдруг обдало морозом, погасли даже они, став снова сухими, холодными, бесстрастными и совсем чужими.

Ох, малыш, кого же ты потерял?!

Белик резко сжал губы и отвернулся, после чего так же молча встал, легонько сдавил плечо Шранка и в одиночестве покинул притихший зал. Не тронул ни еды, ни воды, ни даже молока, специально принесенного кем-то заботливым к столу. Просто ушел — с бесстрастным лицом, каменеющим сердцем и огромным грузом в душе, который незачем было выставлять напоказ. Только надел оставшийся от погибшего товарища камешек на шею и бережно убрал его под рубаху.

Траш беззвучно исчезла вместе с ним.

Спустя еще одну долгую минуту остальные Гончие, закончив нерадостный обед, тоже поднялись, неслышно вздохнули и без единого звука покинули ставшее душным помещение — тихо, быстро, почти незаметно. Но только после их ухода напряжение в воздухе стало постепенно спадать.

— Урантар? — негромко спросил Сова, едва угнетающее молчание разбавилось неловким шорохом зашевелившихся Стражей, неслышными вздохами и неуверенно возобновившимися, но все равно приглушенными разговорами.

Дядько невесело улыбнулся:

— Ты прав: недавно мы потеряли верного друга и соратника. Еще одного… из многих.

— Гончую?

— Да. Причем одну из лучших, что я только видел в жизни: быструю, легкую, смертоносную. Отличного Стража и прекрасного бойца, с которым мало кто мог сравниться из наших.

— Хмера? — быстро уточнил Таррэн.

— Хуже. Месяц назад ему не повезло столкнуться с «Серой чумой», а от нее, как ты, наверное, знаешь, еще никто не выздоравливал. Он тоже не питал иллюзий на этот счет. Но мы с Беликом надеялись, что по возвращении хотя бы застанем его живым — чтобы проститься и дать последний бой,[4] как заведено. Времени было достаточно, потому что яд действует постепенно, и мы бы непременно успели… да только Сар’ра рассудил иначе.