Попутчик

— Я уверена, мальчик оценит твою заботу, но вы трое тут не поможете, — она махнула им, предлагая уйти, и повернулась ко мне. — Уходите. Сейчас же. Я подержу его за руку, пока они позаботятся о нем.

Женщина кивнула куда-то мимо меня, и я проследил за её взглядом, замечая пару мужчин, который входили в комнату. Они несли небольшое ведро, над которым поднимался пар.

Я попытался что-то бормотать, пытался спросить, что тут происходит, что они делают, но не смог выдавить из себя ничего вразумительного.

Я слышал, как хлопнула дверь, и ощутил, как её рука взяла мою. Такая сильная и мягкая. Мужчины поставили ведро — оно было полно черной жидкости, и я мог чувствовать жар, исходивший от него. Один из мужчин взял большую металлическую ложку.

Кэтти-бри забормотала что-то себе под нос — я решил, что это молитвы — и один из мужчин поднес ложку к моему раненному плечу.

Боль внезапно усилилась стократно. Я пытался кричать, но в легких совсем не осталось воздуха. Я пытался сосредоточиться на этих голубых глазах, но мои собственные застилала вода, я никогда в жизни не проливал столько слез. Боль была слишком сильной, и я потерял сознание.

Позже, я снова пришел в себя.

— Смола прижигает рану, — сказал голос — мужской голос.

— Прижигает? — пробормотал я, даже не открывая глаз.

— Она сплавляет края плоти вместе, и потому рана больше не будет кровоточить.

— Звучит не слишком приятно.

Я бы рассмеялся, но боль была невыносимой.

— Мне говорили об этом. Но альтернатива была хуже, — голос мужчины был твердым, но не злым.

— А какая была альтернатива? — еле пробормотал я, пораженный тем, что мужчина понял мой вопрос.

— Истечь кровью и умереть. Плохо, если такое счастливое дитя погибнет.

При словах «счастливое дитя» я с надеждой открыл глаза. Но человек, стоящий передо мной был мне не знаком или, вернее, я никогда не встречался с ним лично. Он был одет в красивую, но поношенную, синюю форму. Говорил мужчина четко и с великим достоинством.

— Я — Дюдермонт, капитан Морской Феи. И ты незаконно пробрался на мой корабль, — сказал он.

Ну отлично, подумал я. Я спас его корабль от тролля, чтобы он выкинул меня за борт?

— Мне очень жаль, сэр, — сказал я. — Но я могу объяснить. Видите ли, я…

— Вы, юный сэр, вор и нарушитель, — выпалил капитан.

Несмотря на боль, пульсирующую в моем плече, я сел и попытался что-то ответить, но капитан протянул руку.

— Но ты точно не трус, — продолжил он.

Я оживился — это едва ли звучало, как обвинение.

— Можешь выполнять приказы? — спросил он. Я несколько раз моргнул, прежде чем ответить:

— Да, сэр.

— Сможешь показать достоинство и храбрость перед лицом опасности?

— Да, сэр.

— Сможешь быть преданным окружающим тебя спутникам и командирам?

— О, да. Я могу, сэр.

— Тогда, молодой человек, мне кажется, что для тебя найдется местечко на моем корабле. Если ты так хочешь, — впервые, капитан Дюдермонт улыбнулся — не широко, но уважительно. И этого было достаточно.

Я начал отвечать, но он прервал меня.

— Не надо говорить прямо сейчас. Тебе придется подождать много дней, прежде чем ты встанешь на ноги и сможешь быть полезен. Мы будем заботиться о тебе, пока ты не выздоровеешь, а потом ты сможешь дать ответ.

— Подождите! Сэр! — крикнул я изо всех сил.

Он развернулся.

— Меня зовут Мэймун. Вы… вы никогда не спрашивали моего имени.

Часть вторая

— Долго же ты добирался до сути! — с усмешкой сказал старый пират.

— Достаточно долго.

— Ты довольно быстро назвал свое имя Дюдермонту. Думаешь, он лучше меня, больше заслуживает твоего имени? Больше заслуживает твоего уважения?

— Он не спрашивал. В отличие от тебя. Я не поощряю жадность.

Смешок превратился в хохот.

— Некоторые говорят, что жадность сама себя поощряет!

— Они не правы.

— Так и думал, что ты скажешь это, глупый мальчик, — его смех в мгновение ока исчез, а лицо нахмурилось. С удивительной для одноногого человека грацией, он поднялся на ноги и достал из ножен саблю. — Ты научился этому у Дюдермонта. Старого праведного пердуна.

— Я многому научился у Дюдермонта, с негодованием выпалил я. — Он хороший человек. Один из тех немногих, что я знал. И все они были лучше тебя.