Попутчики

Так вот, я люблю улицу Саксаганского по крайней мере в её средней привокзальной части, ибо с обоих концов своих она вливается в новопостроенный глупый Киев с площадью Победы, цирком и прочими начинаниями Никитушки, продолженных Чернобровым. Но дело, очевидно, не только в стенах. Уж на что хорош красный, гранатового цвета кирпич московского Кремля, однако, всё, что внутри и вокруг заставляет отводить глаза. Нет большего уродства, чем поруганная красота.

А две Софии? Золотая, южная, киевская, и менее известная, но не менее волнующая, серебряная, северная, вологодская. Ясным золотом горят купола киевской Софии в окружении старых каштанов. Но тут же, на мощёном старым булыжником дворе экскурсанты хихикают, скучно (Таращат глаза на превращенную в казённый музей свя-тыню. И недалеко антисемит Богдан Хмельницкий, сооружённый скульптором-антисемитом Микешиным, в сторону Москвы скачет. Поскандалил с тогдашней сверхдержавой Польшей и отдал Украину начинающей сверхдержаве России, о чём поклялся в Москве на улице, носящей ныне его, имя, в церкви, ныне превращенной в военно-конструкторское бюро. Так, что вход в эту церковь военнизированной охраной запрещён. Можно лишь издали, через решётку Прочного железного забора, прочесть надпись на мемориальной доске в честь этой купли-продажи государства, которое могло бы стать славянской Германией или Францией. Читаешь надпись и вспоминаешь слова украинского сатирика тридцатых годов Полещука: "Порабощенный может восстать, купленный, только перепродаться." Пропал сатирик, тогда же, в тридцатые. Здание киевского НКВД под теми же старыми каштанами дежурит в нескольких минутах ходьбы от золотой Софии и от конного русификатора трёхсотлетней давности. С тех пор, после "аншлюса" жирного украинского куска, Россия окончательно перестала жить жизнью внутренней и перешла на жизнь внешнюю, разгульную. Не впрок пошло чуждое южное золото своему северному серебру.

А ведь красива вологодская София. Особенно красива среди густого снега серебряная София в окружении берёз. Да и в пасмурное, дождливое лето благородно серебрятся высокие звонницы. Одна беда - среди крепких старых Деревянных домов с потемневшими от времени резными балконами и карнизами, под старыми заборами и прямо у серебряной Софии богохульствует, хулиганит вологодская пьянь в телогрейках. Значит, и свои стены не всегда помогают, хотя, пока они не разрушены, всё же есть надежда, что перестоят они нашествие, переждут. Пусть бы уж лучше пьянь у стен храма Спасителя хулиганила, чем совмещанство (советское мещанство. Д.Т.) на том месте важно в бассейне купалось. Ибо пьяный хулиган - это всё-таки партизан советского общества - выскочил, пошумел и убежал, либо был уведён. А совмещанство - это регулярная армия.

По-хозяйски, прочно располагаются они в старом здании киевского вокзала и оккупируют городские билетные кассы по Пушкинской улице. Причём эта хозяйская прочность чувствуется не только, когда совмещанин пьёт пиво в вокзальном ресторане или перелистывает цветные глянцевые страницы советских бульварных журнальчиков, но и когда он мучается в очередях за билетами на именитые поезда - московский, ленинградский, львовский, одесский.

Касс более десятка и к каждой присосалась очередь спин в пятьдесят. Час-два стоят оглушённые духотой и теснотой, потом, наконец, начинает просматриваться окошко и возникают звуки.

- На шестнадцатое число один билет до Москвы на "двойку".

Тишина. Кассирша крутит пальцем, набирает. Телефонное таинство. Шёпот. Стучит сердце. Будет ли награда за двухчасовый изнурительный труд. Вдруг взрыв. Механический голос из космоса.

- Двойку... Ст... т...

Это диспетчер выпалил в динамик.

- На двойку до Москвы мест нет, - скучно переводит с механического на русский кассирша.

- Зачем же вы соединяли Украину с Россией, если из Киева на Москву систематически мест нет?

Совмещанин тоже может взбеситься, поскольку не кормленный, не поеный с утра на ногах. Тоже боднуть может.

- Я советский человек!

- Короче...

- Где билеты? Первый день продажи на это число.

- Броня!

Всё. Против танков не попрёшь. Сдаётся совмещание.

- С Нелей Павловной можно поговорить?

Не слушают. Перед кассиршей уже другой унижается.

- На двадцать первое на "тройку", до Ленинграда...

За порогом Киев. Тысяча лет христианской цивилизации. Святой Владимир с крестом. А здесь персы хозяйничают.

Сталинская кровь персидской родственна. И христианская религия грузина не европеизирует. В грузинском православии господствует культ не Христа, не Божьей матери, а Георгия Победоносца. Силён древний астральный культ, персидский культ воина-раба, раба-убийцы.

Нет, лучше уж быть среди холопов Святого Владимира, чем среди рабов перса Сталина. Лучше уж пригородный вокзал с его языческим, лесостепным культом сала и чеснока. Лучше уж на старом, понуром, почтово-пассажирском до Здолбунова, чем на сверкающей зеркальными купе сталинской птице-"двойке" до Москвы. И кассирша пригородного улыбается по-домашнему, доброго вечера желает, полиглотка, сразу на двух языках, русском и украинском.