Попутчица

Витя скрипнул зубами, но промолчал. Держался из последних сил, но взорвался, стоило мне опять перечеркнуть один из пунктов.

— Мы ничего менять не будем! — стукнул по столу. — Ты совсем обнаглел!

— Обнаглел тут ты, — ответил я, вникая в суть следующего пункта, который тоже убрал. — Мы будем здесь сидеть то тех пор, пока ты и твои люди не поймут одного: нам терять нечего, а вот вы теряете время, деньги и репутацию.

Витя широким шагом покинул кабинет, по пути выхватывая из наших рук папки.

— За мной! — скомандовал юристам, которые гуськом пошли за начальников.

Вовка показательно кивнул, посмотрел на часы и стал делать ставки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Полчаса…

— Час, — послышался голос Марка за спиной.

— Минут двадцать, — не согласился я с ними, — может даже меньше. Ито для того, чтобы все напечатать.

И да, я выиграл! Документы, именно те, которые нам нужны, уже давно готовы. Вот только у всех была жалкая надежда, что мы пролистаем бумаги вскользь. Еще раз читая каждый пункт и совещаясь с Вовой по некоторым вопросам, я подал первые листы девушке и с моего разрешения Сеня на каждой странице поставила свою маленькую и аккуратную подпись. Наконец, мы ушли! Правда перед этим я позвонил Артему и узнал, получил ли он оригинал свидетельства о разводе, а то мало ли, отправили нам какую-то чушь… Друг заявил, что связался со своими людьми, которые выслали документ. Так что ждем, но никаких накладок быть не должно.

Витя сделкой явно недоволен. Понурив голову, он сидел за столом в окружении бумаг и ни на кого не смотрел. Он так и остался в этом кабинете наполненном роскошью, пока мы очень быстро и тихо исчезли сначала из офиса, потом из гостиницы. На сборы нам хватило десяти минут, закидывали вещи в чемодан не складывая. Широким шагом вернулись на парковку, где снова расселись и, вдарив по газам, умчались подальше из этого неблагоприятного места. Жрать хотелось сильно, но все молчали, откладывая этот важный процесс на потом. Сейчас выедем за черту города, передохнем и перекусим в любом придорожном кафе.

Наша колонна из трех совершенно одинаковых машин ехала на одной скорости, и мы общему потоку совсем не мешали. Обгоняли по очереди, дожидались отстающего, но девятка, которая пошла на обгон, была нами замечена сразу. Машина резво потеснила идущий за нами автомобиль с охраной.

— Что за… — успел сказать Марк по рации, когда отечественная легковушка обогнала мою машину, проехала далеко вперед, чтобы развернуться и на скорости въехать именно в мой внедорожник. Для всех этот маневр оказался полной неожиданностью. До этого казалось, что просто лихач решил показать, кто главный на дороге, а потом его резкий разворот, газ в пол и наша неизбежная встреча… Вырулить не получилось, избежать столкновения тоже.

Нас просто снесло на обочину, где машина, чуть покачнувшись, все же устояла на месте, чудом не перевернувшись. Идущая впереди машина успела дать по тормозам и резко сдать назад, отстающий внедорожник припарковался рядом, чуть ли не на половину перекрывая полосу движения. Я же потирал чуть разбитый лоб, рассматривая в лобовое стекло, которое пошло трещинами, покореженное ржавое корыто. Оно было просто всмятку — весь капот сложился гармошкой до водительского сидения, стекла осыпались в салон, и среди осколков и груды металла было видно искалеченное лицо мужчины с густой шевелюрой. Кряхтя, посмотрел назад, где с разбитой головой лежала Есения.

Быстро отстегнул ремень безопасности и перебрался на широкое сидение, на котором до этого сидела девушка.

— Сеня! — я пытался нащупать пульс. — Сеня!

Но она молчала. Даже когда осторожно вытаскивал ее из машины, руки девушки безвольно висели вдоль тела, а кровь заливала лицо.

— Скорая уже едет, — услышал голос откуда-то сбоку, но совершенно на него не среагировал. Удар был сильный, нас спасли ремни безопасности, а вот ее…. Не пристегнулась, сказав, что уляжется спать….

Покореженная машина, что помешала движению, так и стояла на дороге. Ее водитель находился в тяжелом состоянии и не факт, что доживет до приезда кареты скорой помощи. Это как же нужно прижать человека, чтобы он рискнул собственной жизнью? Но это мысли вскользь, к ним я вернусь после того, как мне скажут, что с моей любимой все будет хорошо! А сотрясения, шишки и синяки мы переживем!

Самое страшное, что я, всегда собранный человек, повидавший в своей жизни и тяжелые ранения, и даже смерть, совсем был не готов к тому, что происходит вокруг. Парни пытались меня успокоить, говорили, что ничего страшного не случится, а подъехавшие врачи безуспешно просили положить Сеню на носилки. Я вцепился в нее как пес, у которого хотели отобрать добычу.

И это страшно! Я вдруг понял, что совершенно не готов ждать ни ее согласия, ни того, пока она нагуляется. Моя и только моя! Со всеми тараканами в голове, со всеми достоинствами и недостатками! Никому ее не отдам и никогда не отпущу. Вот такой эгоист, но, черт возьми, то, как трясутся у меня сейчас руки, говорит только об одном — она для меня все.