Он бросал слова в лицо, как горсти снега, колючие смыслом и безучастные холодом. А Маша сжималась в комок на диване, темнея лицом, уходила в себя. Он ещё долго выговаривал ей за свои грехи: винил в измене, припоминал как не хотела лечиться(только от чего Маша не понимала). Обвинил в собственном лицемерии, в своей двойной жизни!