Попутчица

Старик остановился у лестницы, выжидательно глядя на Евгения. Он выглядел совершенно спокойным. Будто не к нему пробрались трое вооруженных неизвестных в масках. Будто не на его участке лежал в траве обглоданный скелет человека. Будто не ему только что прострелили руку, и он медленно истекает кровью.

– Дети… на чердаке? – задыхаясь, спросил Евгений. Пистолет, «позаимствованный» у бывшего участкового, дергался и трясся в руке, как извивающаяся змея.

– Да. Иди и забери их, – ровно ответил Корнеев.

– Что ты сделал с ними?

Тонкие губы старика разъехались в ухмылке.

– Я и пальцем их не тронул.

Евгений искоса посмотрел на Павла Сергеевича, задержав взгляд на его забинтованной шее и пластыре, которым была заклеена щека.

– Я не верю тебе, старик.

– А мне плевать, – фыркнул Корнеев. – Думаешь, меня волнует твое мнение?

– У меня пистолет, – хрипло напомнил Евгений, будто старик мог забыть об этом неоспоримом преимуществе. – Веди меня к детям!

– Лезь, – махнул здоровой рукой Павел Сергеевич. – Они там.

– Не пойдет, – покачал головой Евгений. – Ты первый.

– Боишься, дачник? – сощурился Корнеев.

Евгений плюнул в него, попав на грязный ботинок, и со злостью проговорил:

– Это ты должен бояться!

Корнеев хихикнул и полез наверх.

– Ты вообще ничего не боишься?! – закричал ему вслед Евгений. Он наступил на первую перекладину, чувствуя, как его ноги наливаются свинцом. – Ты такой крутой, да? Кого ты убил у себя на участке? Мы видели труп!

– Я никого не убивал. Он сам убил себя – выпивкой и никчемной жизнью.

– Ты совсем ничего не понимаешь?! Ты закончишь жизнь в тюрьме! Или в дурдоме! За убийство и похищение наших детей! – продолжал орать Евгений.

– Я не боюсь суда на Земле, – обернулся старик. – А вот Высший суд никого из нас не обойдет стороной. И еще вопрос, дачник. Кто из нас больше совершил грехов?

– Вперед! – рявкнул Евгений.

Он быстро слабел. Силы неумолимо покидали его, казалось, ступеньки лестницы были вымазаны клеем, и каждый раз отрывать ноги от перекладин было все труднее и труднее. Жизнь из его угасающего тела словно выдавливалась огромной невидимой рукой, как тюбик с пастой, ему казалось, что еще немного, и от него останется лишь пустая оболочка.

Наверху пахло пылью и старыми вещами. За наваленным хламом виднелось небольшое отверстие в стене. Что-то вроде люка.

– Где они?! – скрипнул зубами Евгений. – Там?!

Он ткнул пистолетом, и старик со смиренным видом кивнул.

– Они без спроса залезли ко мне на участок. И я просто запер их наверху.

– Ты – чертов псих! – вырвалось у Евгения. – Давай, лезь! Думал, я тебя тут оставлю?! – сверкнул он глазами, и Корнеев безропотно пополз к распахнутой дверце. Евгений, кряхтя от напряжения и слабости, полез следом.

– Ты чего остановился? – спросил он подозрительно, видя, что старик замер у люка.

– Там твои дети, – мягко сказал Павел Сергеевич, – вот и забирай их сам.

– Только после тебя.

Корнеев пожал плечами. Мол, как пожелаешь.

Протискиваясь внутрь, Евгений задел об дверцу рукоятку торчащего из тела ножа и взвыл от боли. Перед глазами поплыли ярко-оранжевые круги.

– Почему… почему я ничего не слышу?!! – прохрипел он, вертя головой по сторонам и пытаясь что-то разглядеть. – Где они?!! Я не вижу и не слышу их!!

Свет фонарика наткнулся на аккуратно застеленную кровать и небольшой столик, на котором стояла ваза с цветами, заключенная в золотистую рамку фотография, на которой были изображены улыбающаяся девушка в обнимку с молодым человеком, а рядом лежала изящная розовая коробочка. Даже не открывая ее, Евгений готов был спорить, что там обручальные кольца. Стены чердака были украшены разноцветными шарами, часть из них давно сдулась и свисала вниз, некоторые еще не выдохлись.

– Где дети?!! – повернулся к старику Евгений.

– Наверное, спят, – ответил тот.

За спиной вдруг что-то звякнуло, затем послышался жалобный вздох. Трясущаяся рука Евгения, державшая фонарик, вытянулась в сторону звука. В углу чердачного помещения темнел закуток, плотно завешанный черным полиэтиленом и издали напоминающий самодельную душевую кабину. Оттуда и доносились странные звуки.

– Что… что ты с ними сделал, сумасшедший ублюдок? – прошептал Евгений.

Лязгающий звук возобновился. Словно… словно что-то медленно покачивалось на цепях. Что-то тяжелое.

«Например, человеческое тело», – пронеслось в мозгу Евгения, и его обдало ледяным холодом.

– Ну, что застыл, как столб? – с деланым участием произнес Павел Сергеевич. – Иди, дачник. Обними своего сына.

– Почему… почему там так… мало места? – беспомощно спросил Евгений. – Там… слишком мало место для пятерых… детей.

Бряцающий звук цепей стал более отчетливым. Он был равномерно-монотонным, словно кто-то за полиэтиленом раскачивался на качелях.

– Иии… ииий! Иии… ии…

– Кто… кто там? – выдохнул Евгений.

– Иди и посмотри, – сказал старик. – Тебя ждут. Очень ждут.

– Там не может быть пятерых ребят, – тупо повторил Евгений. – Слышите меня?! Кто там?! Коля!!! Леночка!!!

– Эй, дачник, – тихо позвал его старик.

Евгений развернулся. Его руку, которой он сжимал пистолет, цепко обхватили пальцы Корнеева.