Попутный ветер (ЛП)

В тот миг, когда ее взгляд остановился на Шае, ее лицо побледнело, и мое сердце сжалось, увидев выражение ее лица.

Она была влюблена в него по-крупному.

До сих пор.

Розали еще не полностью пережила расставание с Шаем. Даже спустя месяц боль была почти на поверхности, там, где ее можно было увидеть. У нее даже не было сил, чтобы скрыть это.

О, боже.

Она скользила взглядом по его лицу, волосам, плечам, потрясающим ожерельям, которые он носил, и даже не пыталась скрыть тоску, наполнившую ее взгляд во время осмотра.

Я была избирательной в отношении музыки в стиле кантри, и одной из любимых исполнительниц у меня была Яна Крамер²⁰. Меня никогда не бросали, но она выглядела точно так же, как песня Яны «Why You Wanna²¹?».

Отвратительно.

– Розали, – пробормотал Шай, когда пришел в себя.

Она вздрогнула, и ее глаза метнулись ко мне, а затем обратно к Шаю.

– Шай, э-э... привет. Вау. Ты... ходишь по магазинам.

Она посмотрела на меня и, не зная, как с этим справиться, я решила попробовать улыбнуться нежной улыбкой. Я не была уверена, что мне удастся сделать это до того, как она заговорит.

– А ты, должно быть, Табби, – заявила она, протягивая руку в мою сторону. – Мы с Шаем... старые друзья.

Это убивало ее, но я должна была признать, что она старалась.

– Да, – я вытащила свою руку из кармана Шая и взяла ее за руку. – Привет.

Совершенно неубедительно, но что еще сказать?

– Привет, – прошептала она и посмотрела на Шая. – Ты... хорошо выглядишь.

– Ты тоже хорошо выглядишь, Рози, – мягко ответил Шай.

Провал!

Я знала, и была уверена, что если бы здесь была потрясающая кантри-певица Яна Крамер, она бы подтвердила, что его ответ был неправильным. Подобная фраза заставила бы девушку задуматься, почему, если ее бывший думал, что она хорошо выглядит, он расстался с ней?

Я решила, что была права, когда Розали опустила подбородок, чтобы скрыть гримасу, заправила волосы за ухо и пробормотала.

– Ох... Мне нужно идти, – она скользнула взглядом между Шаем и мной, все еще бормоча и, как я догадывалась, все еще лгала. – Рада была увидеть тебя Шай и познакомиться с тобой, Табби.

Потом она ушла.

Шай не двигался. Он также не смотрел ей вслед. Он просто стоял несколько секунд, глядя в пространство, и я дала ему это время.

Затем он снова заставил нас двигаться, бормоча себе под нос.

– Не зря не хотел приходить сюда, больше никаких гребаных покупок. Никогда.

Я решила, что самым мудрым ответом на это замечание будет вообще не отвечать. Я просто снова сунула руку в его карман и подошла к нему так близко, как только могла.

Мы были в моей машине на дороге, когда он нарушил долгое молчание.

– К черту. Мне нужно выпить.

– Хорошо, дорогой, – ответила я. Я видела, что стычка с Розали глубоко ранила его. Должна была признать, что это было не очень удобно.

Мы ехали довольно долго и оказались в баре между Боулдером и Денвером, который все еще умудрялся быть в глуши в этом населенном районе. Я никогда не была там раньше. И так как было только четыре часа дня, когда мы толкнули дверь, я заметила, что «гудок» и «тонк» еще не были введены. Музыкальный автомат играл тихо, и в баре было всего три человека, двое из них бармены.

Шай повел меня за руку к бару, а потом, как обычно, решительно подвел меня к табурету.

Подошел бармен, и Шай сразу же заговорил.

– Два пива, одна рюмка текилы.

Бармен вздернул подбородок, сделал движение, чтобы записать заказ, и Шай посмотрел на меня сверху вниз.

– Я напиваюсь, а ты поведешь.

Ой-ой.

У меня было плохое предчувствие по этому поводу.

Он бросил Розали ради меня, и, судя по всему, у него не было с этим проблем. Нисколько. Но я только что видела крупным планом, насколько она была великолепна, и еще она выглядела страдающей. Очевидно то, что он испытывал к ней, было слишком глубоко, и потребность Шая выпить говорила о том, что, возможно, он отрицал, что то, что он чувствовал к ней, что тоже было глубоко.

И, если это было так, я не знала, что чувствовала по этому поводу кроме как то, что это не хорошо.

Принесли пиво, принесли рюмку, Шай залпом осушил ее, а потом сказал бармену.

– Еще одну.

Он взял еще одну, осушил ее и запил пивом. Потом уставился на свой стакан.

Я сидела рядом с ним и волновалась. Это продолжалось некоторое время, и я уже собиралась спросить его, когда он заговорил.

– Мама ушла от папы.

Хорошо, можно сказать, что это было не то, что я ожидала услышать.

– Извини, дорогой? – тихо спросила я, и он повернул только голову, его тело осталось сгорбленным над стойкой, и пригвоздил меня своими зелеными глазами.

– Мне было десять лет. Лэну было восемь. Мы вернулись домой из школы, она упаковала для нас чемоданы, сказала, что мы с Лэном поживем у бабушки какое-то время. Лэн спросил, поедет ли папа, и я никогда, бл*дь, не забуду ее лица, когда она сказала: «Нет, дорогой, ты увидишь своего папу в выходные, маме нужно немного времени побыть с бабушкой и ее мальчиками. Ладно?», – Шай покачал головой и закончил на бормотании, – черт.

Он вернулся к стакану с пивом и отхлебнул глоток. Я подняла свой стакан и тоже отхлебнула.