Попутный ветер (ЛП)

Я стояла на холоде с пивом в руке рядом со стальным барабаном, наполненным огнем, испускающим волну жара. Я почувствовала, как чья-то рука скользнула по моим плечам, и наклонила голову как раз вовремя, чтобы услышать, как Лэндон сказал:

– Это все равно, что хиппи на чайной церемонии.

Мои глаза устремились туда, куда был направлен его взгляд, и я увидела Лэни и Хопа, не совсем скрытых ступенями, ведущих в офис, за которым они находились, но в основном скрытых темнотой ноябрьской ночи. Она как обычно выглядела гламурно, ее блестящие, густые, темные волосы блестели даже в свете далекого огня и прожекторов. Я знала ее и видела, что сегодня она одета небрежно для Лэни, в джинсы, но ее убийственные, дорогие ботинки, элегантный свитер и пашмина²³, обернутая вокруг шеи, кричали «дорого».

Хоп, напротив, был одет в потрепанные, выцветшие джинсы (которые все еще хорошо смотрелись на нем), черный потрепанный жилет, черную кожаную куртку с эмблемой «Хаоса» на спине. Его темные волосы были слишком длинными и падали на лицо, а его шикарные байкерские усы, окаймлявшие губы и переходящие в бородку, нуждались в стрижке. Зная Хопа уже целую вечность, я знала, что он найдет для этого время, когда ему захочется, есть у него классная дама в постели или нет. Это может быть на следующий день. Это может быть в следующем месяце.

Я наблюдала, как они разговаривали, потом Хоп внезапно схватил Лэни, и я затаила дыхание, когда он поцеловал ее, горячо и сильно.

Я должна была отдать ей должное, она боролась.

Примерно пять секунд.

Потом она обвила руки вокруг его плеч, он отпихнул ее еще дальше в тень, повернувшись так, что я не могла видеть ничего, кроме неясной эмблемы «Хаоса» на его спине, и я знала, что они собираются делать.

Мой взгляд метался по переднему двору «Райда», где мы в данный момент поглощали тонны выпивки и веселились. Крепкие напитки исчезали примерно спустя полчаса байкерской вечеринки, было больше бутылок, передаваемых по кругу, чем пластиковых стаканчиков, наполненных из бочонков.

Я заметила папу, его глаза были прикованы к лестнице, а значит к Лэни и Хопу. Он прищурился.

Ой-ой.

Мой взгляд переместился, и я увидела Тайру, разговаривающую с женщиной Дага, Шейлой. Она стояла спиной к паре.

Уф.

– Не знаю, милая, но мне кажется все это просто сумасшествие, – пробормотал Лэн, и я расхохоталась.

Сквозь смех я увидела, что он улыбается мне сверху вниз.

Я продолжала смеяться, даже когда почувствовала, как что-то теплое коснулось моего живота. Я перестала смотреть на Лэна и увидела Шая в пятнадцати футах от него, стоящего с Бозом, Роско и Бэтом, смотрящего на меня с улыбкой. Его лицо, хорошо видное в свете прожекторов, было счастливым.

Его брат и его девушка ладили, и, несмотря на то, что это было простой вещью, все в мире Шая Кейджа было в порядке.

Значит можно сказать, что и у меня все было хорошо.

Достаточно сказать, что Лэндон сдержал свое слово. Время, потребовавшееся мне, чтобы доказать ему, что он может доверить мне своего брата, длилось недолго. Оно прошло вскоре после того, как в «Хаосе» вырвался на свободу весь ад.

Что касается меня, я знала, что полюблю брата моего мужчины, когда Шай, Раш и я прилетели в Международный аэропорт Денвера чтобы отправиться на похороны моей бабушки, и Лэн ждал нас у входа. Шай не сказал ни слова, вероятно потому, что знал, что я попытаюсь отговорить его от того, чтобы Лэндон тоже летел, тратя время и деньги на билет на самолет, чтобы быть со мной во время того, что братья Кейдж считали моим часом нужды.

Увидев там Лэна, я была потрясена.

Лан просто обнял меня и пробормотал на ухо «в семье заботятся друг о друге».

Это было мило и все такое, но лететь в Аризону, чтобы присутствовать на похоронах женщины, которую он не знал и никогда не встречал?

Я поняла во время похорон, почему он был там, когда узнала, что устроили братья Кейдж.

В то время как Раш и я занимались похоронами, Шай поддерживал меня, Лэн не терял зря времени и занялся моей мамой. Я не знала, что он ей сказал. Я просто поняла по выражению ее лица, когда он это говорил, что она услышала его. Он все время находился рядом с ней, пока я была поблизости, в похоронном бюро, на могиле и у дедушки после.

Его послание было ясным: «не вздумай быть сукой для Табби (а она бы так и поступила, это было в стиле моей мамы, даже на похоронах ее матери). Если ты это сделаешь, я наброшусь». Видя, что он совсем не маленький и явно крутой, мама, которая могла пропустить самый откровенный намек, не пропустила сообщение Лэна.

Поэтому я пережила похороны бабушки не терпя того, что моя мама была сукой. Она даже не рискнула бросить на меня злобный взгляд. Она держалась подальше.