Попытка говорить 3. Нити понимания

А дальше осталось натравить Голодную Плеть на его память. Только не в щадящем варианте с копированием, а в предельно жёстком, совмещающем чтение и стирание. …память живых существ, будь они хоть десять раз могущественные маги, хозяева стихий и коллекционеры экзотических высоких посвящений, полна балласта. Запах, вкус и консистенция миллионов трапез, краски виденных некогда закатов и восходов, память о вдохах и выдохах, пеших переходах, плаваниях различной длительности и конных поездках. Образы кривоватых деревьев, облупившихся фасадов и мельком увиденных лиц прохожих… всё это плюс многое иное, вплоть до интимных развлечений с покорными пышнотелыми руо (впрочем, не только покорными, не только пышнотелыми и не только руо), меня не интересовало никаким боком. А уж транслировать это добро Айсу я не собирался тем более.

В бешеном темпе проматывая ленту долгой, очень долгой жизни Орронэха, я безжалостно вымарывал его детские воспоминания, голодные шатания по закоулкам родного села – одного из множества сёл Царства Рруш, мало чем отличающегося от тысяч подобных населённых пунктов, память о слезах матери и побоях шумной, визгливой как свиноматка тётки. Я утопил в водах небытия, не вникая, воспоминания о первой краже, первом убийстве и первой ночи с женщиной – точнее, девчонкой ещё моложе пацана Орнэ, уступившей не столько щербатой улыбке "кавалера", сколько насупленному взгляду и тяжёлым костлявым кулакам. Меня не волновало, почему он стал таким, каким стал. Я не хотел даже думать о том, чтобы пожалеть стираемого заживо адепта.

Он и так зажился. Сволочь. И мало кого в своей жизни жалел. Впрочем, в безжалостности Орронэха Пёстрого имелся привкус своеобразной справедливости: себя он не жалел тоже.

Никогда.

Потому, собственно, и достиг в магии немалых высот.

10

Магия! Вот что стало истинным сокровищем, выжатым из разума Пёстрого, как сок из лимона. Правда, при ближайшем рассмотрении сокровища его памяти оказались довольно-таки варварскими. Не скромные коробочки, набитые хай-теком заоблачной стоимости, но вульгарные россыпи отполированных драгоценных камней, горы золотых монет и украшения, достойные императорского приёма. Лично я уже как-то привык, что магия – это смесь точного расчёта и хорошо подготовленной импровизации. Особый стиль мышления, пронизанный на всех этапах и ярусах искусством композиции заклятий, опирающийся на порой простые, а порой запредельно сложные знания об окружающем мире. Отмечу особо: знания, подтверждённые экспериментально!

Для Орронэха всё оказалось иначе. Нет, некая рациональная система в его личном стиле создания чар прослеживалась. Какое-никакое осмысление реальности и её законов имело место. Но именно "какое-никакое". Об интеграции своего богатого опыта в нечто цельное он почти не думал, о создании новых заклятий – тоже. Он просто всю жизнь наращивал личную Силу и хапал, хапал, хапал заклятия, гонясь за их числом и мощью. Варвар. Помнится, Схетта говорила о таких, как он, весьма язвительно сравнивая их с "благородными охотниками" (это когда многосотенная толпа выгоняет из леса для нескольких "охотников" трёх оленей и пару матёрых кабанов) и знатоками пальбы по воробьям из крупнокалиберных орудий.

Моё мнение о Ледовице, державшей при себе такого… персонажа, отнюдь не улучшилось. С поправкой на масштабы, случай Ледовицы и Орронэха Пёстрого показался мне извращённым подобием случая Деххато и Хозяина Лесов.

"Скажи, кто тебе служит, и я скажу, кто ты". …впрочем, если мне потрошение памяти варвара от высокой магии мало что могло дать, то для Айса ситуация выглядела совсем иначе. Да, девять десятых того, что я ему ретранслировал, он не смог бы применить из-за банальной нехватки магического резерва. Да, обширные и на редкость бессистемные познания Орронэха требовали уймы кропотливого труда для их настоящего освоения (того самого, которое так и не произвёл сам Орронэх). Но даже та малая доля богатств чужой памяти, которую мой друг мог использовать сразу или с минимальной подготовкой…

Пожалуй, теперь Айс тоже смог бы утопить рейдер в одиночку. Да.

Но не ударом кузнечного молота, как это проделал миньон Ледовицы, а незаметным уколом отравленной иголкой. Менталисты – вообще мастера по части таких коварных штучек.

- Замечательно. А потом?

- Потом они наведались в Лениман. Вы ведь помните случай с арестом Тайве, нашего резидента в Бункурме? Об аресте мы знали достаточно давно, но в тот набор документов, который заставил Айса с Рином действовать, аналитики включили свежий отчёт о судьбе семьи Тайве…

- И?

- Жена, дочь, оба сына – подвергнуты пыткам и расчленению. Спецы курьерской службы Ленимана любят такие штуки, когда им развязывают руки.

- Похоже, – почти рык, – договор о неприкосновенности членов семей подонки забыли?