Попытка не пытка

Только теперь мне стало понятно, почему вокруг лежали пучки какой-то травы, коряги, прутья — ведь эту живность, прежде чем перепродать, нужно было худо-бедно как-то содержать! А то ведь всех и переморить недолго, как тридцать восемь черепашек.

В комнату тихими шагами вошел мужчина с восточными чертами лица, которое выглядело совершенно непроницаемым.

— Ну что, Ахмед, пересчитывай! — сказал ему лысый, который, по всей видимости, был за главного. — Принимай товар.

Ахмед кивнул, пододвинул к себе клеенчатую сумку квадратной формы — внутри нее явно была запрятана коробка.

Хрипатый с готовностью поставил возле ног Ахмеда какой-то ящик из оргстекла, и Ахмед с чувством собственного достоинства, как лорд, натянул на руку одну перчатку, затем вытащил из сумки коробку, а из нее большого скорпиона.

Если бы я не должна была быть немой как рыба, я бы наверняка ахнула, потому что впервые видела скорпиона так близко.

Но сейчас его можно было рассмотреть во всех подробностях — членистый гибкий хвост, крепкие клешни, глазки, усики… Меня прямо передернуло от отвращения!

А Ахмед, наоборот, удовлетворенно улыбнулся, перевернул скорпиона брюхом кверху и близко поднес это страшилище с шевелящимися лапками к своему лицу.

— Норма! — подсказал хрипатый.

Но Ахмед подробно, со всех сторон, осмотрел насекомое и только потом опустил его на дно пластикового ящика.

Так же молча осматривал он каждого скорпиона, вынимая одного за другим из коробки, после чего одних перекладывал к себе, а других швырял обратно в сумку.

Два скорпиончика оказались вовсе «не кондиционными», и Ахмед, не меняя выражения своего по-восточному невозмутимого, словно нарисованного лица, бросил их на деревянный пол и с хрустом раздавил, демонстрируя, что его в этом вопросе обдурить невозможно.

Черт побери, что за мерзкий был звук!

Потом Ахмед положил на стол деньги, взял ящик самых отборных страшилищ и спокойно удалился прочь.

В другой обстановке я спросила бы: «Ребята, кому же такая пакость нужна в таком количестве?», но сейчас я только молчала, сжав зубы.

В ушах у меня по-прежнему стоял хруст панциря, раздавленного каблуком ботинка Ахмеда.

— Мне говорили — один наш тараканчик недавно мышь на спор завалил, большие бабки разыгрывались, — сказал хрипатый, когда Ахмед вышел. — И когда уж эти новые русские и нерусские наиграются!

— Молчи уж, и так дела паршиво идут, а тут ты еще под руку каркаешь! Им всем крокодилов подавай да игуан. Черепахи на рынке еще кое-как идут, да и то вяло, сам знаешь, — сквозь зубы проскрипел лысый.

На столе передо мной лежало несколько зеленых бумажек — доллары. Верхняя купюра была сотенная.

Однако ядовитые букашки стоили не так уж дешево. Интересно было бы посчитать.

Однако уже в следующую минуту в нашу более чем странную хибарку забежал парень, который выглядел так, как будто его драли на куски бешеные собаки.

— Все! Баста! — закричал с порога паренек. — Чтобы я еще хоть раз так подставлялся? Да ни в жисть! Гоните деньги, а не то…

— Кончай, Васек, не буянь, — остановил его лысый — Вот тебе, как обещали! Что тебе, колхозного трактора, что ли, жалко? Ну, скосил под дурачка, зато смотри какую денежку заработал…

И лысый с хитрым видом покрутил перед носом Васька купюрами — как я успела заметить, это были уже рубли.

— Вообще-то, проблемы у нас возникли серьезные, — с озабоченным видом проговорил лысый. — Можно сказать, что отлаженная система поставок полностью развалилась. Наши отказались останавливаться на этом километре. Говорят, это стало подозрительно и опасно. Особенно с тех пор, как пропал тот мужик. Только поэтому мы к тебе и обратились.

— Не можем же мы всякий раз на рельсы трактор загонять? Да столько тракторов не напасешься! — вскричал Васек. — Там всего на селе три осталось, да и те вот-вот сами развалятся! Мне отец сказал, что последний раз глаза закрывает на такое дело, сейчас как-нибудь спишет, а уж потом и не знаю…

— А потом и не надо, — сказал лысый. — Придется менять всю систему. Ничего не попишешь.

— А чего это вы мне денег так мало дали? — быстро пересчитал Васек бумажки в руке. — Мы по-другому договаривались.

— Хватит, — махнул рукой лысый.

— А я говорю — мало! — вскричал Васек. — Вон сколько недоплатил!

— Так ведь и товар пришел другой! Если бы король был — это один расклад. А на тараканах больших денег не сделаешь! Ведь как было сказано — если вдруг все сорвется, повтор через три дня…

— А мне плевать, что у вас там — тараканы или пауки! Хоть куски говна! — заорал что есть мочи Васек. — Давайте столько, сколько обещали, а то я тут весь ваш змеюшник комбайном с землей сровняю!

Лысый сделал какое-то движение бровями, и его хрипатый друг набросился на тракториста и быстро скрутил ему руки за спиной. Так сказать, обезвредил.

Я тихо сидела в сторонке, стараясь сохранять на лице непонимающую улыбку и уговаривая себя, что я ничего не слышу. Как поется в какой-то старой песенке: «ничего не слышу, ничего не вижу, ничего никому не скажу».