Попытка - не шутка

Несмотря на пунш, разговор, однако же, как-то не клеился между ними, и Никита Петрович, видимо, поддерживал его из одной учтивости, осторожно и сосредоточенно глотая ароматный напиток. Всматриваясь в энергическое лицо своего собеседника, доктор заметил теперь, что оно в некоторых подробностях поразительно напоминало хозяйскую дочь: те же бирюзового цвета глаза, только немного потускневшие, та же лукавая улыбка, только значительно смягченная добродушным выражением губ; в очертаниях выпуклого лба и красивого носа, с небольшой горбинкой посредине, сходство это было еще разительнее. Матову ужасно хотелось развязать язык старику; он усердно подливал ему ром и наконец, после четвертого стакана, прямо спросил:

— А здешняя помещица, должно быть, большая нелюдимка?

— Как тебе сказать? Насчет мужского пола она, точно, что горда маленечко… ну, а насчет баб тепериче — ничего, обходительна.

Ответ был, заметно, крайне сдержанный.

— Вот и ваша дочь мне рассказывала, что Евгения Александровна помешала им сегодня ягоды собирать… — вкрадчиво заметил доктор.

— Да балует она: не любит, коли девки ягоды берут, рассыпает у них.

— Что же ей, жаль ягод, что ли?

— Пустое эвто дело, говорит: труда с ним много, а толку от него мало, — уклончиво пояснил хозяин. — А только ее девушки любят, — прибавил он, помолчав.

— Стало быть, заслуживает того, если любят… — сказал как-то неопределенно Матов.

— Должно быть, што так, — еще неопределеннее подтвердил Балашев.

Очевидно было, что ром не особенно действовал на его скрытную, чисто сибирскую натуру; напротив, с новым стаканом старик становился как будто сдержаннее. Это еще больше подстрекало любопытство Льва Николаевича.

— Давно она здесь живет? — снова спросил ои, немного помолчав.

— Вы эвто про кого же спрашиваете? — видимо, схитрил хозяин.

— Да вот все вашей помещицей интересуюсь.

— Сказывали как-то про нее тутошние-то, што, мол, одновременно с Петром Лаврентьевичем прибыла сюды, да я, признаться, хорошенько-то и не полюбопытствовал; все года с полтора, надо быть, есть. Да оне не знакомы ли тебе, Евгения-то Лександровна?

Предлагая последний вопрос, Никита Петрович как-то уж очень подозрительно посмотрел на Матова.

— Нет, я совсем ее не знаю, так спросил: вот разве, может быть, здесь придется познакомиться; не всю же неделю сидеть дома да гулять, захочется и в обществе развлечься… — пояснил доктор.

— Вестимо, што так: только ты как же думаешь тепериче попасть-то к ней? — несколько насмешливо осведомился у него Балашев.

— Пойду просто и познакомлюсь: доктора везде примут, он всегда пригодится, — с неуловимой улыбкой ответил Лев Николаевич и хотел было подбавить рому в стакан собеседнику.

Никита Петрович нахмурился и накрыл стакан ладонью.

— Будет, побаловался… Што же такое, што дохтур?! — порывисто заговорил он, все больше и больше горячась теперь. — И дохтур здесь ни при чем. Уж истинно я вам скажу: и не думайте вы лучше об эвтом: на порог она тебя к себе не пустит, вот што! Тут у ней свой дохтур есть — из немцев, дак и тот глаз к ней без просу показать не смет, а не токмо што проезжающий какой… Штоб на свой стыд идти… да сохрани тебя господи! Эдак вы и меня на всю деревню осрамите под старость-то: вот, скажут, какого человека Балашев у себя примат, что насильно в чужой дом лезет…

— С чего же вы взяли, хозяин, что я… — стал было оправдываться Матов, заметно обрадовавшийся сперва неожиданной горячности собеседника, но теперь ясно уразумевший, что, на первый раз, зашел слишком далеко в своей откровенности.

— С того… — не дал ему договорить Балашев, — вон уж от нее следом за тобой и то прибегали узнавать: какой, мол, такой проезжающий у меня остановился и Евгенью Лександровну у ихних ворот спрашивал? Нет, уж ты, милый человек, коли хошь у нас жить, так живи смирно, а не то лучше поезжай с богом дальше! — заключил Никита Петрович, тревожно поднявшись с места и направляясь к выходной двери.

— Постойте, хозяин, вы, по крайней мере, скажите мне, почему… — еще раз попытался заговорить доктор.

— Што тут много сказывать-то! — снова перебил его Балашев. — Потому: тебе с дороги спать надо, а мне тоже завтра чом свет вставать — вот вам и сказ весь! Затем спокойно опочивать! Прощения просим!

И Никита Петрович, даже не оглянувшись пи разу на порядком озадаченного этой выходкой жильца, медленно удалился на свою половину…

Глава IV ЛИЦОМ К ЛИЦУ